Дневник сельского фельдшера - Дмитрий Леонидович Березин

…

Вот так бывает. Смерть – это трагедия. Детская смерть – это трагедия, умноженная на непонимание.

Какой-то мудрец сказал:

«Выбор, сделанный в гневе, невозможно исправить».

Венозное кровотечение

Интересно устроена память. Иногда вспоминаю такие случаи из своей практики, которые забывал на второй день. Но вот сегодня вспомнил. Произошел этот случай, тогда, когда я ещё заведовал участковой больницей.

Вечером поужинали с семьёй, готовимся ко сну. Звонок в дверь (сотового, да и проводного телефона у меня тогда не было). На лестничной площадке стоял Илья Гаврилович – мужик, около 60 лет. Я не знаю кем он работал в деревне, но был неразговорчив и хмур. Не здороваясь он произнес:

– У женщины кровотечение какое-то. Там… – и, предвидя мои встречные вопросы, добавил:

– Идём, я покажу. – Развернулся и пошёл.

Всё это выглядело несколько примитивно: пришел хмурый дед, сказал про кровотечение какое-то у женщины, и пошёл показывать. Я-то тут на низком старте же. Сижу и жду когда меня вызовут (хотя, пока работал в деревне, чувство, что «вот-вот вызовут» не покидало меня ни на минуту).

Сразу же и пошёл. Медицинская сумка у меня всегда стояла возле двери, куртку накинул. Застёгивать пришлось на ходу. Пока шли, я попытался выспросить у Гаврилыча хоть чуть-чуть что-то о предстоящем вызове, но дед односложно отвечал:

– Туда. – И показывал рукой куда нам идти.

В квартире, в которую он меня привёл, на полу в прихожей была лужица уже свернувшейся темной крови.

Объем крови, когда она разлита на полу, столе или ещё где-нибудь, очень трудно определить. Каждый видит по-своему.

Мне показалось около 100—200 миллилитров.

От этой лужицы шел кровавый след в комнату. Как будто струйкой лилась. В комнате были слышны разговоры.

Гаврилыч громко сказал в сторону комнаты:

– Привёл! – И, убедившись, что его услышали, развернулся и ушёл.

Я прошел в комнату, обходя следы крови, на ходу надевая перчатки. В комнате, возле кровати, стояла соседка больной, а на кровати лежала бабушка 82 лет Наталья Яковлевна.

У больной была огромная повязка на ноге… Повязка из платков, тряпок, кусков простыней и была пропитана кровью.

Мои мысли о гинекологическом кровотечении сменились сначала недоумением, но потом мне стало легче от осознания того, что с наружным кровотечением легче справиться.

– Здравствуйте. Что случилось? – Как всегда начал я.

– Да вот вена на ноге лопнула, да как закровила-закровила. И не останавливается. Я, вон, соседку Нюру позвала – сказала больная, указав на соседку.

– Она прямо как будто «ссыт кровью»! – Вставила свою фразу соседка баба Нюра.

– Ну… – Смутился я. – Неплохое так-то сравнение. – Давайте снимать ваши повязки и смотреть что там.

Стоп! А давление? Надо измерить. К счастью оно оказалось нормальным. В конце рассказа попытаюсь объяснить, почему при такой кровопотере давление осталось в пределах нормы.

Тряпок было намотано на ноге столько, что повязка была размером с голову лошади.

– В котором месте венка лопнула? – спросил я разматывая повязку. – Покажите на здоровой ноге.

Соседка показала, что «кровью она ссала» из стопы в области первого пальца (это большой палец).

– Доктор, может не надо снимать повязку? А то опять ведь хлестать начнёт. – Попросила меня больная.

– Надо. Надо, Наталья Яковлевна. Я не уверен, что оно (кровотечение) остановилось. Видите, все тряпки кровью пропитаны – ответил я.

Разматывая повязку я бросал кровавые тряпки в тазик, заботливо подставленный соседкой Нюрой. Тряпки падали с характерными шлепками.

Когда последняя тряпка была убрана, то из ранки, размером со спичечную головку, забил фонтанчик темно-вишнёвой крови. Небольшой – 3—5 сантиметров. Я заткнул его пальцем и посмотрел в глаза бабушкам:

– Вот так надо было сделать бабули! – сказал я. – И всё. И не надо было наматывать последние платки на ногу (хотя у бабушек платки не заканчиваются никогда).

– Так мы ж не знам, как оно и чиво делатся-то… – Наперебой запричитали бабульки.

Пока я держал вену, соседка отмыла ногу больной. А ранку я заклеил лейкопластырем.

Так уж получилось, что больная жила одна. Поэтому я отвёз ее в стационар под наблюдение на несколько дней. Да и полечил от чего-то. Мало ли болячек в 82 года? А мне план по койко-дням надо выполнять)).

Теперь предыстория.

Был у героини нашего рассказа выраженный варикоз (Варикозная болезнь нижних конечностей). Вот кровь застаивается-застаивается в венах нижних конечностей и застаивается. Потом, если ничего не предпринимать, рвется стенка сосуда (где тонко, там и рвется). Происходит кровоизлияние. Оно может быть под кожу, образуя гематомы (синяки). А может быть и наружу – это если сосуд находится близко к поверхности кожи, как в нашем случае. Сосуды и кожа у пожилых людей истончены, не обладают эластичностью, как у более молодых, поэтому вот так.

Почему не упало артериальное давление?

Во-первых, не так уж много крови потерялось. 300—400 миллилитров это немного. Во-вторых, кровь, которая вытекла из лопнувшей вены, была депонированной. То есть «застоявшейся в венах», и в формировании артериального давления принимала косвенное участие.

Многие сейчас скажут, что венозное кровотечение не бьёт фонтаном. Фонтаном бьёт только артериальное кровотечение. И я так думал. И удивлялся тогда: «почему кровь бьёт фонтаном, но цветом венозная?». А потому, что в данном случае механизм кровотечения связан с тем, что образовалось повышенное венозное давление, на фоне варикоза, вот поэтому фонтан. И некому было мне это объяснить тогда, покуда сам не додумался. Подобные кровотечения бывают и в более молодом возрасте. Например у наркоманов, когда вены на ногах «уничтожены» инъекциями дряни.

Обморожение

Ночью температура опустилась до минус 25°С. Для января на Урале это не очень холодно, но, чтобы обрести проблем со здоровьем на всю оставшуюся жизнь, такой температуры оказалось вполне достаточно.

Около 4.00 меня разбудил звук дверного звонка. Я включил в зале свет, чтобы вызывающие поняли, что я скоро выйду и не трезвонили больше. Оделся, сразу же взял сумку с лекарствами и вышел.

– Здравствуйте, доктор…, У меня муж руки отморозил…

Возле ворот стояла женщина. Рядом с ней стояла дочка примерно 12—13 лет и плакала.

– Ребенка-то зачем с собой взяли? – спросил я у нее.

– Он там пьяный… и орёт.., а она боится…

– Ну, пойдемте.

Действительно, мужик орал так, что было слышно даже на улице. Орал не от боли. А просто так. Пьяный.

Когда мы вошли, то он сразу замолк, а только процедил сквозь зубы:

– Я же говорил, что не надо мне никакого врача! – И сел перед печкой чтобы закурить.

Судя по разорванной пачке сигарет и разбросанным всюду сигаретам, он давно пытался прикурить, только вот отмороженные пальцы ему этого не позволяли.

Пальцы его кистей были белыми. Он постучал ими по полу:

– О! Слышишь? Как косточки стучат.

Дело было плохо.

– Давай, я тебе укол сделаю, и в больницу поедем. – предложил я ему.

– Да зачем? Пройдет само…

– Отрежут тебе пальцы.

Жена с дочкой заплакали.

– Пап.., пожалуйста, езжай в больницу! Папа, пожалуйста…

– Не поеду.

Кое как нам удалось уговорить мужика ехать в хирургию районной больницы. Пролежал он там около 3-х недель.

В результате этого отморожения, мужчине ампутировали пальцы на обеих руках по проксимальные фаланги.

Проксимальные фаланги – это, простым языком, косточки пальцев, которые находятся ближе к ладоням.

Сельские выборы, или причем тут акушерство?

«Мужчине надо разбираться в политике не хуже, чем в устройстве, эксплуатации и ремонте автомобиля, но, сынок, никогда не лезь в политику».

© Отец фельдшера.

Давно это было. Заведовал я в селе участковой больницей. В нашем небольшом селе, примерно на одну тысячу «душ», приближались выборы главы сельской администрации. Маленькие выборы в маленьком селе. Но сами выборы в селе – это событие. Событие, приносящее что-то новенькое в размеренную сельскую жизнь. Так же как и с «большими выборами», тут и там появляются листовки с фотографиями кандидатов, старательно изображающих на своих