Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

отделение дворца, которое Котошихин называет палатами покоевыми, т. е. жилыми. Раннее утро заставало государя в Крестовой, в которой молебный иконостас, весь уставленный иконами, богато украшенными золотом, жемчугом и дорогими каменьями, давно уже освещался множеством лампад и восковых свечей, теплившихся почти пред каждым образом. Государь вставал обыкновенно часа в четыре утра. Постельничий при пособии спальников и стряпчих подавал государю платье и убирал его. Умывшись, государь тотчас же выходил в Крестовую, где его ожидали духовник или крестовый поп и крестовые дьяки. Духовник или крестовый священник благословлял государя крестом, возлагая на чело и ланиты, причем государь прикладывался ко кресту и потом начинал утреннюю молитву. В то же время один из крестовых дьяков поставлял пред иконостасом на налое образ святого, память которого праздновалась в тот день. По совершении молитвы, которая продолжалась около четверти часа, государь прикладывался к этой иконе, а духовник окроплял его святою водою. Весьма любопытно, что святая вода, которую употребляли в этом случае, привозилась иногда из весьма отдаленных мест, из монастырей и церквей, прославленных чудотворными иконами. Вода эта называлась праздничною, потому что освящалась в храмовые праздники, совершаемые в память тех святых, во имя которых сооружены были храмы. Почти каждый монастырь и даже многие приходские храмы по отправлении такого празднества доставляли праздничную святыню, икону праздника, просфору и святую воду в вощанке – восковом сосудце, в царский дворец, где посланные подносили ее лично самому государю. Иногда эта святыня подносилась на выходе государя в церквах, во время богомолья[181]. Таким образом, праздничная святая вода не истощалась круглый год, и утренние молитвы государя почти всегда сопровождались окроплением святою водою недавнего освящения в каком-либо отдаленном или близком монастыре.

После моленья крестовый дьяк читал духовное слово: поучение, из особого сборника слов, распределенных для чтения в каждый день на весь год. Сборники эти известны были под именем Златоустов, Златоструев, Измарагдов, Торжественников. Они составлялись из поучений отцов Церкви, и преимущественно Иоанна Златоуста, отчего и назывались Златоустами.

Окончив утреннюю крестовую молитву, государь, если почивал особо, посылал ближнего человека к царице в хоромы спросить ее о здоровье, как почивала? Потом сам выходил здороваться с нею в ее переднюю или столовую. После того они вместе слушали в одной из верховых церквей заутреню, а иногда и раннюю обедню. Между тем с утра же рано собирались во дворец все бояре, окольничие, думные и ближние люди – «челом ударить государю» и присутствовать в царской Думе. Они собирались обыкновенно в Передней, где и ожидали царского выхода из внутреннего покоя, или Комнаты. Некоторые, пользовавшиеся особою доверенностию государя, выждав время, входили и в Комнату. Увидев пресветлые царские очи – в церкви ли во время службы, или в комнатах, смотря по тому, в какое время являлись на приезде, они всегда кланялись перед государем в землю, даже по нескольку раз. «А как они на приезде кланяются, – замечает Котошихин, – и государь в то время стоит или сидит в шапке, и против их боярского поклонения шапки с себя не снимает никогда. А которого дни они бояре в приезде своем запоздают, или по них посылает, а они будут к нему не вскоре, или что малое учинят не по его мысли, и он на них гневается словами, или велит из палаты выслать вон, или посылает в тюрьму, и они за свои вины потому ж кланяются в землю, многожды, доколе простит». За особенную милость, являемую государем, бояре кланялись ему в землю до 30 раз сряду. Так, умиленный царским благоволением, большой воевода князь Трубецкой на отпуске в Польский поход в 1654 г., когда государь, прощаясь с ним, обнял его[182], поклонился перед государем в землю 30 раз.

Поздоровавшись с боярами, поговорив о делах, государь в сопровождении всего собравшегося синклита шествовал часу в девятом к поздней обедне в одну из придворных церквей. Если же тот день был праздничный, то выход делался в собор или к празднику, т. е. в храм или монастырь, сооруженный в память празднуемого святого. В общие церковные праздники и торжества государь всегда присутствовал при всех обрядах и церемониях. Поэтому и выходы в этих случаях были гораздо великолепнее, торжественнее. Обедня продолжалась часа два. В удобное время и здесь государь принимал от думных людей доклады, разговаривал о делах с боярами, отдавал приказания. Бояре также рассуждали между собою, как будто бы они находились в Думе. При всем том едва ли кто был так привержен к богомолью и к исполнению всех церковных обрядов, служб, молитв, как цари. Коллинс рассказывает о царе Алексее Михайловиче, что он в пост стоял в церкви часов по пяти или шести сряду, клал иногда по тысяче земных поклонов, а в большие праздники по полуторы тысячи.

После обедни в Комнате в обыкновенные дни государь слушал доклады, челобитные и вообще занимался текущими делами. С докладами входили начальники приказов и сами их читали пред государем. Думный дьяк докладывал челобитные, вносимые в Комнату, и помечал решения. Присутствовавшие в Комнате бояре во время слушания дел не смели садиться. «А когда лучится государю сидети в покоях своих, – говорит Котошихин, – и слушает дел или слова разговорные говорит, и бояре стоят перед ним все, а пристанут стоя, и они выходят отдыхать сидеть на двор…» – в Переднюю или в сени, а иногда и на площадку перед царскими хоромами. Когда, особенно по пятницам, государь открывал обыкновенное сиденье с бояры или заседание Думы, то бояре садились по лавкам, от царя поодаль, бояре под боярами, окольничие под окольничими, думные дворяне так же, кто кого породою ниже, а не по службе, т. е. не по старшинству пожалования в чин, так что иной и сегодня пожалованный, например, из спальников или стольников в бояре садился, по породе, выше всех тех бояр, которые были ниже его породою, хотя бы и седые старики были. Думные дьяки обыкновенно стояли, а иным временем, особенно если сиденье с бояры продолжалось долго, государь и им повелевал садиться.

Заседание и слушание дел в Комнате оканчивалось ок. 12 ч. утра. Бояре, ударив челом государю, разъезжались, а государь шел к столовому кушанью, или обеду, к которому иногда приглашал и некоторых из бояр, самых уважаемых и близких; но большею частью государь кушал один. Обыкновенный стол его не был так изыскан и роскошен, как столы праздничные, посольские и др.

В домашней жизни цари представляли образец умеренности и простоты.

По свидетельству иностранцев, к столу царя Алексея Михайловича подавались всегда самые простые блюда, ржаной хлеб, немного вина, овсяная брага или легкое пиво с коричным маслом, а иногда одна только коричная вода.