Окно призрака - Камрин Харди

Нахмурившись, Юэн в последний раз окинул дом взглядом, испытывая странные, холодящие внутренности эмоции. А еще усталость и раздражение. Никакого энтузиазма обследовать развалины и вообще находиться рядом с этим домом. Даже воздух здесь, казалось, был плотным, вязким, липким.

– Возвращаемся, расскажешь историю этого дома по дороге обратно, – сказал Юэн и двинулся с места, однако внезапно раздавшийся детский плач заставил его остановиться и обернуться. – Это ты?

– Что? – недоумевающе спросил Бернард.

– Я слышал плач. Ты ведь тоже его слышал, да?

Фотограф неуверенно кивнул. Юэн приблизился к дому, на ходу застегивая ветровку на молнию. Почему так резко стало холодно? Снова раздался всхлип. Настолько безнадежный и горький, что сердце ухнуло вниз.

– Кто здесь? Где ты прячешься? – спрашивал Юэн, обходя дом с фасадной стороны. Бернард пошел в противоположном направлении.

Вновь раздался грустный детский всхлип. Вроде бы совсем близко, а вроде и как-то приглушенно издалека. Юэн обогнул угол дома и обнаружил Бернарда, стоявшего около крышки погреба, примыкающего под углом к фундаменту.

– Мне показалось, звук шел отсюда, – сказал Берн, пнув крышку мыском кроссовки. – Может, какой-нибудь ребенок сбежал от родителей и спрятался где-то тут?

– Ты имеешь в виду в подвале? – Юэн приблизился к Бернарду, крепко сжимая в руке выключенный фонарик. – Как бы он мог туда попасть? Мне кажется, ты просто ищешь повод, чтобы залезть и сделать там фотографии.

Словно в отрицание этих слов вновь раздался плач. На этот раз звук явственно шел откуда-то из погреба. Юэн присел на одно колено, недоумевающе смотря на сохранившиеся дверцы.

– Ладно. Беру свои слова обратно. Мы должны проверить. Сыграем в спасателей второй раз за день.

Бернард промолчал. Положив фонарик в карман, Юэн попытался ухватиться за дверцы без ручек и приподнять их. Однако они не поддавались. Ни цепи, ни замка не было, не за что толком крепко уцепиться, пальцы срывались. От многочисленных заноз Юэна спасло только то, что от игры на гитаре на подушечках пальцев давно образовались мозоли.

– Уверен, что хочешь проверить? – спросил Бернард над самым ухом. – Вряд ли какой-нибудь ребенок мог туда попасть, если подвал так тяжело открыть.

– Ну, он мог свалиться туда через отверстие в полу, когда пролез в дом. Я бы не рискнул проверять эту теорию, конструкция выглядит опасной. Шагнешь – и тоже окажешься внизу.

– Мне кажется, здесь что-то другое…

– Что, например? Призраки? Или общие галлюцинации? Предлагаешь просто уйти, потому что мы вдруг решили и постановили, что нам обоим померещилось? Что с тобой? Где твоя решительность?

– Ладно-ладно, давай проверим, – уступил Бернард. – Но мне кажется, мы ничего в подвале не обнаружим. Если вообще его откроем.

– Откроем. Подай вон ту железку, – попросил Юэн и указал на кусок арматуры, наполовину вросший в землю.

Бернард расковырял его и протянул Юэну. Юэн воткнул кусок арматуры в щель, чтобы поддеть дверцы, и надавил на железку. Что-то мешало дверцам спокойно открыться. Юэну даже показалось, будто кто-то просто с силой держит крышку с обратной стороны. Пришлось повозиться минут десять, однако совместными усилиями им все же удалось открыть дверцы.

Из подвала потянуло холодом, затхлостью и чем-то кислым. Сидя на корточках у края, Юэн включил фонарик и посветил внутрь. Темно-серые ступеньки уходили вниз, больше ничего нельзя было рассмотреть. Руки предательски задрожали, пульс подскочил. От одной только мысли о подвале начинала кружиться голова. И снова этот запах мокрой собачьей шкуры и парафина. Запертая в четырех стенах тьма всегда так пахла. Когда это уже прекратится? Сколько еще раз придется оказаться в полной темноте, чтобы побороть свой страх?

– Уверен, что хочешь туда спускаться? – спросил Бернард. – Темное и замкнутое пространство. Может, я быстро проверю, а ты подождешь тут?

Юэн тяжело вздохнул и выключил фонарик.

– Обязательно сейчас было напоминать о моих слабостях? Я ведь и сам прекрасно понимаю, что там темно, – раздраженно буркнул он.

– Расслабься. Я просто предложил альтернативу, так как тебе нет нужды туда спускаться.

Юэн медленно выпрямился, отдаляясь от разинутой пасти темного подвала. Двумя руками сжал фонарик, чтобы унять дрожь в пальцах.

– Слушай, – начал он устало, поворачиваясь к Бернарду лицом к лицу, – я так и знал, что мы рано или поздно вернемся к этому разговору. Не буду отрицать, что боюсь, но я не настолько беспомощен, чтобы вовсе избегать подобных ситуаций. Все в порядке. Буду признателен, если мы больше никогда не коснемся этой темы.

Юэн включил фонарик и, сделав глубокий вдох, повернулся к подвалу. Однако едва он занес ногу над ступенькой, Бернард потянул его за предплечье.

– Стой. Извини уж, но мы не можем не касаться этой темы, – произнес Берн. В тоне его голоса решительность удивительным образом переплеталась с мягкостью. – По-твоему, я должен делать вид, будто ничего не происходит? Я должен просто стоять, когда человеку рядом плохо?

– Мне не плохо, мне… терпимо. Я привык. Научился с этим жить.

– Но это ненормально…

Юэн убрал руку Бернарда со своего предплечья и вновь повернулся к нему лицом. Он сделал глубокий вдох и медленный выдох. Весь этот разговор только распалял раздражение, направленное на себя же. Нет ничего приятного в том, чтобы разговаривать о своих слабостях, с которыми не можешь до конца справиться, и от осознания собственной беспомощности хочется только с силой хлопнуть себя по лбу. Срываться на других – последнее дело. Поэтому Юэн попытался улыбнуться. Вышло немного натянуто, сам понял.

– Да, это ненормально, – сказал он, улавливая в своем голосе легкую хрипотцу. – Скажи, Берн, кого ты видишь перед собой: психически больного слабака, которого нельзя назвать мужчиной, потому что мужчины не должны бояться темноты, – это детский страх, или не выросшего морально взрослого, придуривающегося и раздувающего проблему из ничего? Я слышал много версий, и всех их условно можно отнести к этим двум категориям.

Бернард скрестил руки на груди и состроил такое недовольное лицо, будто только что услышал оскорбление в свой адрес.

– Ни то, ни другое, – громко и по слогам ответил он.

– Пам-пам-па-а-ам, – драматично пропел Юэн, – ответ неверный. И то, и другое.

– Как ответ может быть неверным, если ты спрашивал мое мнение? – нахмурился Бернард. Взгляд его был суровый и пронзительный. – И вообще, ты не очень-то похож на человека, которому есть дело до мнения других людей о собственной персоне. Или ты все-таки зависим от мнения окружающих? Позволяешь им решать, каким тебе быть?

– Не знаю, – равнодушно сказал Юэн, пожав плечами. – В последнее время склоняюсь к тому, что, возможно, людям со стороны виднее. К примеру, когда отчим узнал о моих фобиях, это стало одной из