Таргитай-2. Освобождение - Юрий Никитин

еще шире, и рукоять огромного Меча, что торчит за спиной. Взгляд задержался на бездонных синих очах. На миг засмотрелась, но потом взяла себя в руки.

– А про подвиги Таргитая мне, кажется, доводилось слышать. Он побеждал чудовищ в Дунарском царстве. Как рассказывали, победил древнего злобного бога, что пожирал парней и девушек в одном из сел. Забыла, как его звали…

– Протей, светлая княжна, – подсказал Таргитай радостно.

– Ты, наверное, зарубил его этим своим Мечом, – предположила она, глядя с неподдельным интересом и совсем не замечая стоящего рядом князя. – А мой дядя Родеон…Прошу извинить его подозрения. Он прибыл из соседнего княжества едва услыхал, что мой доблестный супруг, князь Лудогар, пал в битве со зверобогом. С тех пор дядя неотступно при мне, старается защитить, как может. – Она посмотрела, как князь опустился в широкое деревянное кресло за столом и повторила вопрос: – Таргитай, будь добр, поведай нам, как ты победил того…Протея…Твой Меч выглядит так, будто может и столетний дуб перерубить с одного удара!

Невр покачал головой, развел руками.

– Прекрасная Иоланда, никакое оружие не могло навредить тому богу. Мне удалось побить его иначе.

Он сунул руку за пазуху и извлек дудочку. Иоланда удивленно вскинула брови.

– Уж не хочешь ли ты сказать, – сказал Родеон, рассмеявшись, – что ты отдубасил этого кровожадного бога вот этой своей дудкой? Ха-ха-ха! – Он едва не согнулся пополам со смеху. Выступили слезы, князь поправил съехавший со лба на брови обруч и принялся вытирать глаза, все еще хохоча.

Нестор испуганно посмотрел на Тарха, ожидая, как бы тот не разозлился, не оскорбился и не начал крушить все, как в той корчме. Хозяин той корчмы, наверное, до сих пор убирается – выносит изувеченные трупы, отмывает с пола мозги и кровь, заново отстраивает стены, пробитые головами напавших воинов.

– Дозволь сыграть для тебя, прекрасная Иоланда, – произнес Таргитай, улыбаясь, словно не заметив насмешки. Князя тоже как будто не замечает, взгляд устремлен на княжну, на красивое нежное лицо и такие притягательные, чувственные губы.

Родеон хотел было возразить, но не успел. Таргитай поднес дудочку ко рту, и полилась настолько дивная и завораживающая мелодия, что он замер в кресле.

Тарх заиграл песню, что сочинил совсем недавно. О дорогом сердцу родиче герое Громобое, которого был вынужден убить, чтобы не натворил бед. О злобном Перуне, который только и мечтает утопить в крови весь белый свет. Но среди этого мрака, криков боли и моря крови всегда находятся светлые герои – мужчины сражаются со злом на поле брани, женщины терпеливо ждут дома, храня верность, а ежели и остаются вдовами, то поднимают детей на ноги, воспитывают таких же чистых душой смельчаков, которые не отступят перед Злом, защитят стариков и не бросят в беде слабых. О прекрасной Сивке-Бурке, что домчала его до вирия. Там припеваючи живут боги, не ведая горестей и печалей простых людей, но не знающие и настоящей жизни, любви и светлой радости, знакомой лишь людям, чей век короток, как летние ночи.

Нестор воочию узрел все, о чем пел Таргитай. Услышал звон клинков на поле брани, почувствовал горечь вдовы, схоронившей павшего в бою мужа, взлетел вместе с Таргитаем в горние выси. Его волной захлестнула ненависть к Перуну, что веками натравливает народы и племена друг на друга ради жертв от дружин, а также пролитой крови, запах которой сводит его с ума и является самой дорогой жертвой из всех.

Он заметил изумленные лица Родеона и княжны. На глазах девушки выступили слезы, она побледнела. Но вот к щекам вернулся румянец, и рот разошелся в чистой и светлой улыбке.

Таргитай отнял сопилку от губ. В светлице повисла тишина. Наконец, Иоланда молвила:

– Это…это было волшебно!… Никогда не думала, что человек…может так…играть! Твоя песня дошла до самого сердца, доблестный Таргитай. Как…как ты сумел??

Иоланда коснулась груди слева, на миг прижала кулачок. На лице отразилось потрясение. Она тихо произнесла:

– Неужели ты еще и волшебник? Ты…Тебе подвластна магия песен, которые проникают в самую душу, трогают за живое! Никогда такого не видела…

Родеон произнес хрипло, словно выдавил из себя:

– Ты – настоящий чародей, Таргитай…Я воочию зрел все это…Перуна, вирий, сражения… Клянусь богами, рука потянулась к поясу, где всегда ношу меч!

Он смотрел на невра в великом изумлении.

– У тебя какая-то волшебная дудка? – требовательно спросил он, протягивая руку. – Покажи!

Таргитай с улыбкой пожал плечами, протянул сопилку. Князь бережно принял обеими руками. Внимательно осмотрел со всех сторон, даже попробовал подуть, страшась, что вдруг сейчас все повторится, и его снова бросит в водоворот образов, запахов, а также страха, воинского задора, когда заиграет песня кровавых битвах.

– Диво-дивное! – прошептал он, глядя на дудочку восторженными глазами. – С виду обычная, как у пастухов. А сколько в ней волшебства! – Он поднял взор на Таргитая, прищурился, словно заметил нечто скрытое от взоров обычных людей. – Или не в ней, а, скорее, в тебе. Играешь так, что и боги заслушаются!

Он вернул дудку невру и посмотрел на притихшего Нестора, словно только что заметил его присутствие. Парнишка раздвинул плечи, с гордостью улыбнулся, мол, покровительство такого музыканта, почти что волшебника, еще надо заслужить. Я вот – сумел! А ты – хрена с два.

***

Покои, что им выделили, оказались просторные. У стены деревянное ложе, где белеет перина, сверху подушка, набитая лебяжьим пухом, и льняная простынь, чтоб укрываться жаркими летними ночами.

У противоположной стены – полати, туда тоже постелили перину, чтобы не так жестко спать. Тут же широкий стол, кадка с водой, над которой поднимается пар.

На столе – множество еды: миски с парующей кашей, подносы с запечёнными гусями и жаренными на вертелах поросятами, разного вида колбасами, вареными и жареными яйцами, блинчиками и сладкими пирогами.

– А мы разве не будем трапезничать вместе с княжной? – поинтересовался Таргитай, тут же сворачивая и отправляя в рот десяток блинчиков. Щеки раздулись, как у хомяка, он принялся жевать, громко чавкая.

Проводившая их в палату служанка ухмыльнулась, мужчины всегда голодные, а богатыри – так в вообще, сказала:

– Так ужинать с княжной – вечером, а это вам перекусить с дороги. Чай, проголодались, добрые молодцы.

– Шпашибо, – произнес невр с набитым ртом. – Мы такие голодные, такие голодные…

– Бедненькие, – посочувствовала девка. – Видать, вообще не ели, пока странствовали да совершали подвиги?

Дудошник прочавкал что-то невразумительное. Служанка улыбнулась ему, как бы невзначай поправила сарафан, там, где грудь натягивает яркую ткань, и ушла, вновь бросив на богатыря горячий намекающий взгляд – мол, если потом захочется сладенького, только