Горничная немого дома - Ольга Сурмина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Мне кажется, ты лукавишь, «синяя». — Как-то странно, но очень тихо ответила «зеленая», глядя той вслед. Сальровел совсем не спешила принимать выбор Полианны, когда та решила прямо в особняке покончить с собой. Совсем не спешила. Или это было «другое»? А как же свобода выбора? Выбор предыдущей «оранжевой» был — покончить с собой. В какой-то момент. Что если для Рика выбор Ноны в ту ночь выглядел примерно так же? Безумным и суицидальным. Так же она не очень-то уважала выбор брата, который хотел махнуть рукой на лечение, и просто прожить остаток дней рядом с сестрой.
Он со странным исступлением смотрел в монитор, наблюдая за, практически, скандальным диалогом. Иногда отводил взгляд в сторону, иногда прикрывал глаза ладонью. То ли от печали, то ли от стыда. А, может, и от того, и от другого.
«Знаешь, кем я себя ощущала, когда по дому гуляла его, вроде как, девушка, а я носилась, и прятала ото всех глаза? Или когда оказалась выставлена голой из его кабинета? Или когда оттирала собственную кровь от его ковра.»
Рик не знал, что на это сказать. Хотя эти слова предназначались даже не ему, он не знал. Говорить в свое оправдания нечего, потому что оправдания не было. Он делал это... просто так. Теперь можно только уставится в пол, и что-то мямлить про извинения, про то, что все изменилось.
А что, собственно, изменилось?
Должно быть, однажды, внезапно и бесконтрольно в нем появилась боль. Боль от созерцания чьи-то страданий. Зрела, сводила с ума, и заставляла предавать самого себя. Следом за болью пришел стыд и шок. Затем сожаление. Печаль, и снова стыд. Тяжелый камень, который привыкли называть виной. Он был виноват. Что теперь говорить? Какой-нибудь дорогой подарок разве может изменить все, что было?
Мужчина запустил руки в волосы, и стал нервно их оттягивать. Взгляд бесконтрольно метался по полу. Сказать нечего, кроме как «прости меня».
Только это он уже говорил.
И не произвел никакого впечатления.
Сальровел дошла до конца коридора, оперлась спиной на стену, и попыталась отдышаться. Холгарт ей ничего не должен, с чего опять истерика? Или... теперь неформально должен, если любит? По крайней мере, должен был. А если все еще не должен, то и не любит. Наверно.
Быть может, если бы приехала в больницу раньше, все было бы по-другому.
Она тяжело дышала. Соленая, водянистая пелена застилала взгляд. Все внутри заворачивалось в узел, когда Нона вспоминала его слова. Он её разрушил.
Растоптал все, к чему она стремилась, ради чего жила. Тогда откуда это мерзкое, тянущее чувство? Настолько мерзкое, что не хватало воздуха. Тяжелое и горячее.
Девушка схватилась за собственные плечи, и сутуло наклонилась над полом. Она помнила, как он смотрит. Как трогает, как улыбается. Сейчас эти воспоминания, казалось, насквозь прожигали душу. Плавили её, разносили в клочья остатки хоть какой-то гордости. До сих пор о нем думает, и ничего не может с этим сделать. Раз за разом вспоминает «я тебя люблю», и ненавидит себя за это.
«Плохая привычка» отобрала у нее сердце, и превратилась в «стокгольмский синдром». Во всяком случае, в глазах Сальровел, стокгольмским синдромом было с вожделением видеть сны о том, кто тебя уничтожил. Настолько стыдно и больно, что хотелось пустить пулю себе в лоб, если бы не устои. Её от себя тошнило.
«Нужно убираться отсюда» - шептала она сама себе, нервно сглатывая ком в горле.
Бежать, и не оглядываться. Может, расстояние, другой город и море вылечили бы раковую опухоль на её чувствах — любовь к человеку, который её разрушает.
Токсично отравляет своими касаниями, и даже своим дыханием. Пока не превратилась в зомби-секс-куклу, грезящую только о милости и прикосновениях своего высокомерного господина, пока не стало слишком поздно.
Стоило уйти чуть раньше, чем слишком поздно.
Ни одна мысль не приходила в голову. Хозяева просто так не отказываются от своих лучших кукол. Хозяева подают на них в суд, и мерзко посмеиваются потом, глядя как куклы отрабатывают свой приговор у них в доме. Что могло заставить Холгарта не возбуждать разбирательство, Сальровел не знала. Точно знала, что просто так он не отпустит, и от этого сводило живот. Не отпустит.
По крайней мере, ей казалось, что смотрит он на нее именно как на куклу. Как на говорящий манекен, который дан ему в пользование. А то, что кукла влюбилась —не его проблемы.
Так было с Полианной.
Как уйти так, чтобы он не подал в суд? Выехать из страны тогда станет невозможно.
Никак, не при каких обстоятельствах. Нужно было все обдумать. Пойти, может, на прогулку, чтобы не созерцать больше этот мерзкий особняк, и не рвать себе душу.
Хотя бы... пару часов её себе не рвать.
Мысли о том, чтобы стать женой Шейна вызывали странные, скоблящие эмоции.
Противоречивые, которые тупой болью отдавались в сердце. Так было бы быстро и удобно. Что называется... по дружбе. Но все равно зубы сжимались сами. Почему-то.
Бежать, любым доступным способом. А потом она разберется со своим импульсивным замужеством. Сейчас — бежать отсюда. Подальше от человека, который её сожрет.
Слегка шатаясь, Сальровел дошла до комнаты Ран, и, без стука, дернула на себя железную ручку. Дверь оказалась не заперта, вот только управляющая, увидев девушку, вздрогнула, и подавилась чаем:
- Доброе утро... что-то случилось?
- Да. Вернее, нет. Я хочу выйти, погулять за пределы поместья. Передайте это хозяину, не хочу с ним встречаться лично.
- Может, все-таки, сама ему об этом скажешь? — Женщина напряглась, нахмуривая брови. — Не создавай мне проблем, прошу тебя...
- Я никуда не убегу, просто хочу пройтись. Мне осточертело это место... пойду... отвлекусь. Скорее всего на север, к полю. Урожай уже собрали. Там просто гуляет ветер... и буду гулять я. Простите меня. - Нона притихла, медленно выдыхая.
- Что ж... наверно, в этом нет ничего криминального. — Мисс Таллис, кивая, отвела взгляд.
- Спасибо.
Словно зомби, неадекватно улыбаясь, Сальровел вышла из дверей огромного дома, не оборачиваясь. Легкие наполнялись осенним, живым воздухом, а ноги сами несли ее к приоткрытым, темным воротам. Сегодня, по счастливой случайности они не были заперты. Быть может, Ал вывел лошадей, а, может, хозяин кого-то ждал...это не волновало. Небольшие туфельки цокали по влажной каменной дорожке.
Несмотря на то, что управляющая
