Решатель - Харитон Байконурович Мамбурин

– Да, Хаташири-сенсей?

Разговор был интересный, но малоинформативный. Очень воодушевленное тем, что нас троих осталось терпеть всего лишь год, руководство школы было сильно озабочено появлением в ней еще одного Кирью, поэтому доносило через историка свою надежду, что первокурсник будет менее проблемным, чем его старший брат. За осуществление этой надежды, директор чуть ли не прямым текстом обещал закрывать глаза вообще на все наши посещения, тем более что большинство учеников дышит куда ровнее, когда не видят никого из нас.

– Довольно странно, учитывая, что мы лично школе проблемы не создавали, – поделился я своим видением ситуации с преподавателем.

– Ваши характеры уже приносят проблемы, – не стал юлить тот, – Как и достижения, внешность, да и сами фамилии. Кирью-кун, никто не любит выделяющихся из общества.

– И особенно не любят тех, кому на это мнение чхать.

– Особенно их, – согласился преподаватель.

– Мой брат куда тише меня и не такой грубый, – подумав, сообщил я учителю, – Но, если к нему полезут – он ответит.

– Умеренно? – прищурился бывший военный.

– Да, – кивнул я, – Он знает, что делать в таких ситуациях.

– Видимо, ты учил его после того, как он избил трех девушек в средней школе? – Хаташири Ода был по-прежнему недоверчив.

– Трех сукебан, которые хотели завербовать мою сестру, Хаташири-сенсей, – ровно ответил я, – А после этого, к вашему сведению, я наведался к остальной банде и избил уже их.

– Открыто в этом признаешься?

– Вы не можете не знать о том, кто и как поддерживают покой в районе Аракава. Думаю, что этот разговор теряет смысл.

– А я думаю, – неожиданно посуровевшим голосом проговорил преподаватель, – что ты, после того как буквально избил нескольких полицейских, слегка отрешился от реальности, Кирью-кун. Из-за безнаказанности?

– Это когда такое было?

– Когда ты избивал полицейских и тебя показывали по телевизору. А еще комиссара, Соцуюки Шина, если я не ошибаюсь. Я, видишь ли, служил с этим человеком…

– И? Вам не пришло в голову, что у моего поведения были основания? – развернулся я целиком к человеку, нависнув над ним.

Тот прямо встретил мой взгляд своим.

– Пришло, – спокойно кивнул Хаташири Ода, – Более того, я уверен в том, что эти основания были достаточно весомыми, раз ты до сих пор находишься не в тюрьме. Тем не менее, Кирью-кун, ты всего лишь школьник, а тот человек… был героем Японии. Я уверен в том, что его действия и решения тоже имели очень веское обоснование. Куда большее, чем могло быть у тебя.

Немного подумав, я ответил на это почти неприкрытое обвинение:

– Точки зрения, подобные этой, Хаташири-сенсей, проверяются на поле боя. В месте абсолютного беззакония, где решающим фактором служат сила и ум. Никто не ожидает от школьника, что он может выйти на это поле боя, тем более победить. Соцуюки Шин, при всем моем к нему уважении, был, в первую очередь, человеком. Просто человеком.

– Хвалишься своей силой? – даже удивился учитель истории, – Серьезно?

– Силой? – вздёрнул бровь я, – Хаташири-сенсей… любая личная сила нивелируется одним пистолетом, а у людей Соцуюки-сана была целая куча таких игрушек. Я просто был умнее его. Этого достаточно. Этого всегда достаточно.

Разговор, тяжелый и малопонятный, был уже закончен, но раз мы живем в Японии, то вам обязательно в таком случае пытаются что-то бросить в спину. Закон природы? Неумение не оставлять за собой последнее слово? Не понимаю.

– Нобунага Ода, Кирью-кун, – медленно проговорил лысый преподаватель, – Был тем еще аморальным ублюдком. Да…был, но он ярко отметился в истории нашей страны, я вам это рассказывал. Ты даже присутствовал. Желаешь себе таких же лавров? Такого же конца?

– Вы очень хорошо рассказываете, Хаташири-сенсей, но плохо слушаете, – качнул я головой, не оборачиваясь, – Я вам только что сказал, что поле боя – это место абсолютного беззакония, на котором решающим фактором служит то, что у тебя есть. Убеждениями нельзя убить человека, нельзя его воскресить. Зато именно благодаря им и выходят на это поле боя. В мире, где учитель истории, не дав себе труда разобраться, становится на сторону военного, а не своего ученика, люди создают нового Оду Нобунагу. Вы это должны знать лучше всех.

Я ушел, не оборачиваясь, но с уверенностью, что Хаташири сейчас стоит красный как рак. Еще один мастер намеков, что раз моя семья спутана с якудза и разными подозрительными бойцами, то нужно сидеть тихо и выглядеть прилично. Нельзя сказать, что подобное глупо, но если ты берешься равнять всех под одну гребенку, то должен быть готов к тому, что тебя причешут против шерсти.

Через пару занятий наша классная руководительница, Кумасита Оюки, сделала неожиданное объявление – Хаташири Ода уволился одним днем.

После школы я неожиданно обнаружил, что возвращаюсь домой в компании не только Маны, но еще и Рио с… Хидэо Мидзутани, волочащимся за блондином с видом идущего на казнь, но попутно еще и успевающего на меня посматривать с ужасом и непониманием.

– Мы к тебе в гости, – пояснил свои движения друг, – Позырить на новый дом. Ты как?

– Да нормально, – пожал я плечами, – Эна будет рада.

– Кому именно? – тут же скорчил рожу Рио.

– Слушай, я думаю, что ты буквально напрашиваешься на…

– Нет!! – замахал руками Коджима, – Клянусь – нет!!

– Тогда не провоцируй меня.

– Эй!! – нас догонял Такао, – Почему меня не подождали?!!

– Не хотели, чтобы люди знали, что ты путаешься с нашей компанией, Кирью-кун! – тут же переключился Коджима, – Ты представляешь, что будет с твоей счастливой школьной жизнью, если откроется, что вы с Акирой братья?!!

– Они очень похожи… – задумчиво пробормотала Мана, оборачиваясь.

– И у нас одна фамилия, – добавил я.

– А еще мы отличники! – уже сообщил сам Такао, догоняя нас и удивляясь, – О! Мидзутани! Какими судьбами?!

– Мы его отдадим Эне, – похлопал по плечу вздрогнувшего и дико покосившегося на него парня Коджима, – Тогда она нас не съест!

Тут даже меня кольнуло нечто, похожее на укор совести.

– Рио, думаю, что наш напор чересчур силен для парня, – проявил я немного дипломатии, – С него хватит и Эны. Она, в отличие от нас, не пользуется совершенно надуманной дурной славой. А ты, Мидзутани-кун, расслабься. Мы обычные японские шко…

– КИРЬЮ-СААААН!!!

Чего для полного счастья именно сейчас не хватало, так это троицу молодых, но очень крепких якудза, несущихся к нам рысью от моего дома. И завывающих моё имя.

Хидэо Мидзутани при виде этого зрелища обмяк и попытался свалиться, но его вовремя подхватил Такао, который тут же крякнул, принимая на второе плечо Рио, начавшего лающе хохотать.