Подставная невеста для упрямого принца - Элис Айт

Ее темные волосы скрывал чепец, поэтому не было видно, что они у нее до неприличия короткие – еще короче, чем у принца. Скромный коричневый наряд горничной был искусно подогнан, благодаря чему квадратность ее фигуры не бросалась в глаза. Однако когда она принималась двигаться, то становилось заметно, что ее плечи по-мужски широки, а в изяществе она уступает даже некоторым воинам. Пожалуй, стройный Элент, надень он платье, больше сошел бы за женщину, чем эта служанка. Если ее вообще так можно было назвать. Ее ладони покрывали мозоли, которые вряд ли говорили об усердном замешивании теста или мастерском владении иглой и ниткой. Скорее уж она профессионально работала с дубиной.

Мою новую горничную звали Таналия. Она попросила сокращенно называть себя Таной. Переводилось это имя как «былинка».

– Почему нет? – спросил Баво.

Я перевела на него изумленный взгляд.

– Ты серьезно меня об этом спрашиваешь?

– Да, я серьезно спрашиваю, почему ты отказываешься ехать в карете с Таной, чтобы она могла защищать тебя, если вдруг на Путях или в другое время что-нибудь случится, – терпеливо проговорил принц.

– В путевом экипаже всего одно место!

– И оно рассчитано на мужчину, – Баво сегодня был кладезем терпения. – Две девушки там вполне могут уместиться.

Тана стояла недалеко, поэтому я сдержала так и рвущуюся наружу реплику: вот именно, что две девушки туда влезли бы, а девушка и шкаф – уже нет. Служанка пока что вела себя очень тихо и послушно, смотрела в землю и ждала нас с покорно сцепленными у живота руками. Не ее вина, что она не очень-то похожа на женщину.

– Баво, – я понизила голос и шагнула к принцу ближе. – Честно говоря, когда ты говорил о подобающей прислуге, я рассчитывала, что ты поберешь вышколенных слуг, а не телохранителей.

– Меня заверили, что Тана умеет делать всю необходимую работу, – холодно произнес он. – И она знакома с королевским дворцом.

– А она там раньше не в страже работала? – съязвила я.

В синих глазах Баво отразилось неудовольствие, смешанное со смущением. С ужасом я поняла, что, в шутку ткнув пальцем в небо, попала в яблочко.

Моя новая горничная – королевская стражница. Господи Боже мой!

– Нэри, – принц оглянулся на своего коня, прозрачно намекнув, что устал от этого разговора, – по твою душу идут трое разозленных мужчин, мы путешествуем по Колдовским путям, на которых в любой момент возможно нападение иномирных чудовищ, а жить будем в Загремском королевском дворце. Поверь мне, племя сеннантов, подославшее в лагерь чуть не убивших тебя псов-шиданов, гораздо гостеприимнее, чем то воронье, которое окружает моего дражайшего отца в надежде поживиться хоть какими-нибудь крохами его роскоши. С Таной ты будешь в безопасности.

– Не сомневаюсь. Еще в лучшей безопасности я была бы с парой мужчин-телохранителей, вооруженных сообразно статусу. И с нормальными горничными, которые не выглядят так, как будто только вчера грабили людей на торговом тракте, – тихо произнесла я. – Что обо всем этом подумают придворные? Мне-то все равно, я потом вернусь домой и вряд ли когда-нибудь еще появлюсь в Загреме. Но это же отразится и на тебе! Теряюсь в догадках, почему тебе настолько плевать на чужое мнение.

– Оно не прикроет мне спину в схватке, – отрезал он.

– Королевский двор – это тоже схватка! – прошипела я. Мне ли не знать, как пришлось бороться дяде за место в Мелхенском замке! А ведь там, в провинции, гадюшник и близко не такой, как в столице. – Проиграешь ее – получишь мятеж.

Но Баво только плечами пожал.

– Уместитесь как-нибудь в карету вдвоем, – только и сказал он, запрыгивая на коня и ведя его вперед.

Я шепотом, сквозь зубы, выругалась, так чтобы никто не слышал. Мы находились на краю поля за Барремом, и остальные спутники были не так уж далеко, ожидая, когда можно будет наконец открыть Колдовские пути.

Мы выехали из города после обеда, после того как принц объявил, что необходимые дела сделаны. Я этому удивилась – все слуги, которые пришли в «Рогатого зайца», желая наняться к «господину Мэлрасу», были отправлены им назад почти без разговоров. И только когда мы уже выехали за пределы крепостной стены, появилась Тана. Баво хватило на нее одного взгляда, чтобы принять на службу. Моим мнением опять никто не поинтересовался.

Только сегодня утром я убеждала себя, что принца стоит вытерпеть – и ради собственного спасения, и потому что его загадка меня заворожила. Но как же Баво при этом меня злил! Даже на восстание этому оболтусу плевать с высокой башни. Он как будто нарочно добивается, чтобы его все ненавидели.

Я медленно выдохнула, стараясь успокоиться. Вид Шеба и Анта, стоящих у путевой кареты, не принес облегчения. Первый давился, пытаясь скрыть смех, а второй с интересом поглядывал на Тану. Молчаливые скромные девушки всегда были в его вкусе. Даже если они примерно настолько же красивые, насколько старый кухонный стол моей бабушки.

– Чего хохочешь? – мрачно осведомилась я у Шеба.

– Да подумал, что принц ведет себя прямо как ты иногда.

– И вовсе я на него не похожа, – огрызнулась я.

– Да-да, конечно, – многозначительно согласился друг. Плечи его продолжали трястись от смеха.

Я еще сильнее помрачнела. И тут мне не найти поддержки.

– Парни, расскажите Тане немного о том, как и что у нас принято, – распорядилась я чуть резче, чем обычно. – Тана, не стесняйтесь, задавайте Анту и Шебу любые вопросы, пока мы ожидаем отправления.

Девушка с легкой растерянностью мне поклонилась.

– Да, госпожа.

Глава 11.2

Пожалуй, объяснить, что от нее требуется, было моей работой, и не следовало валить ее на Анта с Шебом. Залезая в карету, я чувствовала себя из-за этого виноватой. Однако злость оказалась сильнее. Разговаривать вообще ни с кем не хотелось – по крайней мере, те несколько минут, в которые принц обсуждал с магом, какой из Путей лучше выбрать, чтобы не столкнуться ни с кем из других путешественников.

Нас было ровно десять человек – предельное число. Большее количество означало верную смерть, поскольку гарантированно привлекало внимание потусторонних существ, обитающих на Путях. Никто из волшебников, включая Церестина, толком не мог объяснить, почему люди там существовать не могут, а чудовища ощущают себя очень даже прекрасно. Лишь выдвигались