Конде Наст. Жизнь, успех и трагедия создателя империи глянца - Жером Каган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эдна Чейз моментально договорилась о встрече с миссис Стивенсон Фиш, безусловно, самой влиятельной женщиной своего времени из среды очень богатых американок. Будучи такой же своевольной, как и дальновидной, супруга мистера Фиша давно забыла о старых традициях и вот уже тридцать лет как задавала тон в том, что касалось этикета на приемах (она ввела в моду светский ужин на скорую руку), интерьера (она поручила Стэнфорду Уайту заботу об убранстве своего дома) и моды. И потом, разве она не была в числе тех, кто первыми поддержал Артура Б. Тернера, когда тот в 1892 г. основал журнал Vogue? Вооруженная до зубов и заручившись предварительной поддержкой секретарши той, кого называли «Бабуля» Фиш (ее звали Мэрион), Эдна Чейз, получив ее согласие, выиграла первую битву и в конечном итоге одержала победу в войне. Миссис Фиш действительно взяла все в свои руки и убедила мобилизовать свои силы ради доброго дела миссис Астор, которая, в свою очередь… и т. д. Так что этой идеей заразился весь Манхэттен.
Таким образом, 4, 5 и 6 ноября в нью-йоркском отеле Ritz-Carlton состоялось то, что в светских кругах уже с удовольствием и легким французским акцентом произносили, как Fashon Fête (Праздник моды). Это мероприятие, организованное по инициативе Эдны Чейз в пользу Committee of Merci (Комитета милосердия), оказывавшего во время войны помощь вдовам и сиротам, и при поддержке почти всех членов Светского альманаха, имело большой успех и сегодня считается первым модным показом в истории! Пресса приветствовала этот великодушный коллективный порыв. Светские женщины ради победы в войне ссорились из-за моделей своих соотечественников, в то время как перед ними, за неимением профессиональных манекенщиц, дефилировали наспех обученные ходить «по-парижски» продавщицы из бутиков, принадлежавших тем кутюрье, которые принимали участие в показе.
Следует добавить, что модный показ, на котором демонстрировалось 125 оригинальных моделей, обеспечил редакции Vogue достаточное количество материала, которого хватило на выпуск двух номеров, от 1 и 15 декабря 1914 г. Словом, это был полный успех!
Враг, притаившийся в тени
Месье Ортиз умолчал о том, что хотя Праздник моды 1914 г., по всеобщему мнению, стал триумфом, он, как и следовало ожидать, также стал причиной нападок, подстрекаемых притаившимся в тени врагом, пагубная власть которого усиливалась день ото дня.
24 апреля 1913 г. полковник Джордж Харви, президент медиахолдинга и издательства Harper’s Brothers, сообщил о том, что только что, за «кругленькую сумму», уступил мистеру Джорджу фон Утасси свой ведущий журнал Harper’s Bazar. Он уточнил, что ему неизвестно, действует ли покупатель от своего собственного имени или выступает в роли посредника. На самом деле все были осведомлены о том, что мистер фон Утасси стоял во главе Motor и Cosmopolitan, двух журналов, издаваемым медиамагнатом Уильямом Рэндольфом Херстом, холдинг которого был на подъеме после выкупа в 1895 г. газеты New York Morning Journal.
В то время журнал Harper’s Bazar позиционировал себя как ежемесячное издание, посвященное элегантной женской одежде и аксессуарам, а его аудиторией были богатые или по крайней мере очень состоятельные читательницы. На рубеже XX века журнал делал акцент на европейской моде и высшем обществе. Издатели приложили немало усилий, добавив к оформлению бывшего еженедельника цвет и красивые фотографии (главным образом портреты светских людей). Журнал, тираж которого составлял 110 000 экземпляров, а объем – в среднем 56 страниц (против 84 страниц журнала Vogue), занимал промежуточное положение (публикация беллетристики привлекала менее обеспеченных читателей) и на первый взгляд не представлял существенной угрозы для компании Конде Наста.
Доказательством чему служит тот факт, что тремя годами раньше, в 1910 г., Vogue на 292 % опережал своего старшего брата по количеству проданных рекламных полос. Однако с Уильямом Херстом шутки были плохи, он не был человеком, который легко согласился бы на вторые роли. Уильям Рэндольф Херст, сын сенатора и мультимиллионера, родившийся в штате Миссури (где он наверняка пересекался с семьей Бенуа), был на десять лет старше Конде Наста и уже исколесил весь свет, заработав репутацию безжалостного дельца, готового на все ради успеха. Поэтому Конде Наста охватило беспокойство, когда новость о том, что за выкупом Harper’s Bazar на самом деле скрывается фигура всемогущего и грозного Херста, подтвердилась. Будущее только упрочило его опасения.
В начале 1915 г., то есть через полтора года после возобновления выпуска Harper’s Bazar, один парижский кутюрье предупредил месье Ортиза о том, что среди его коллег ходят письма, адресованные Херстом всему сообществу. В этих письмах сообщалось о том, что к концу 1914 г. журнал Vogue решил отказаться от французской моды и полностью посвятить себя американской моде. Отныне модельеров Франции будет поддерживать журнал Harper’s Bazar. Чтобы придать достоверности этой атаке, были перепечатаны тщательно отобранные отрывки статей Vogue из декабрьских номеров 1914 г.:
В этом номере Vogue мы отводим целых 15 страниц Празднику моды. Прочитав этот репортаж и восхитившись фотографиями, читатель убедится в том, что Нью-Йорк окончательно заполнил образовавшуюся брешь и модельеры и шляпники с 5-й авеню оказались на высоте положения, которое они заняли, пока Париж ведет войну.
Большего и не требовалось для того, чтобы восстановить против себя все еще работающие парижские модные дома… Херст объявил войну интересам Конде Наста. Возможно, впрочем, что первой атакой было то, что в 1914 г. на работу в Harper’s Bazar был нанят Харфорд Пауэл-младший, прослуживший пять лет в отделе рекламы журнала Vogue. В любом случае эксклюзивный десятилетний контракт, подписанный в 1915 г. между Херстом и Эрте, иллюстратором из La Gazette du Bon Ton, бесспорно, был первым ударом, нанесенным Насту. За ним должны были последовать и другие.
Чтобы повернуть эту тенденцию вспять, на помощь были призваны все мастерство Филиппа Ортиза, его врожденная дипломатичность, знание обеих стран и ораторский талант. Он обошел всех французских кутюрье одного за другим и подтвердил им поддержку и абсолютную лояльность Vogue. Выступая в качестве друга, он выслушал их, понял и успокоил.
В Нью-Йорке умножили знаки внимания к парижской моде, а тон журнальных статей стал более ангажированным и франкофильским. Редакция постоянно нахваливала замечательную работу неизвестных или мгновенно получавших признание высшего общества женщин-модельеров во время войны, которую вела Франция против сил Тройственного союза. Конде
