Мрачново - Степан Александрович Мазур

— Грибы — не зубы, губы — не трава, срезай, покуда молода рука! — возмущённо воскликнул колобок и снова попытался укатиться. Но веник крепко держал оборону. Сработал как стопарь под колёса автомобиля — не туда и не сюда. — Авогадро! Пыча-пыч! Морда треснет как кирпич, — уже не так бодро добавил Чёпа.

— Вот только авангардов нам не хватало, — пробурчал Михаэль. — Мы тут монстры мирные. Никого не трогаем, баньку топим. Рано нам мордами трескать. Только если первые полезут, тогда и по морде дать не жалко. А пока тише будь. Я из тебя ещё не всю пыль вытряс.

Колобок только на месте подпрыгнул и ресницами захлопал, но попытка улететь, хлопая ресницами и взлетая, тоже провалилась. Оборотень хмуро посмотрел на Чёпу и подложил ещё и мочалку под бок, чтоб уж наверняка не укатился.

Колобки — они такие, только отвернёшься, а он шмыг в окошко и давай ко всяким зайцам, да лисам приставать, песни распевать двусмысленные. Никакой ответственности и инстинктов самосохранения. А если ещё и тазик какой найдёт, то на нём вместо горшочка улетит.

«Это у них, похоже, вместо транспорта. Любую кухонно-бытовую утварь угнать готовы», — прикинул Адов попутно.

Подложив дров, Михаэль дождался, пока распалятся угли. После чего разделся, повязался полотенцем на бёдра и маленькое полотенчико вокруг лба колобку повязал. А то кляп для рта какой-то получится. А поэту рот затыкать никак нельзя. Поэзии выход нужен. А то самого поэта разорвать может.

— Ты же потеешь?

Колобок кивнул и чуть не укатился снова, да мочалка помешала, потому как помимо головы, которая кивала, ничего у него не было. Ну, ещё уши, да те не в счёт, так как на голове и растут.

— У тебя, вообще, есть что прикрывать?

Колобок помотал головой вместе с ушами.

— Что, брат мой по тьме, налоговая всё забрала? Или коллекторы поработали? Видал я как-то коллекторов. Мировые люди, если подумать. Нервные только.

— Ум не прикрыть, не спрятать в штанах. Я такой, какой есть, я — свободный как птах, — тут же бодро ответил Чёпа и ощетинил зубы-забор. Среди некоторых штакетин было изрядное пространство. А между одним зубом и другим даже мышиный хвостик застрял.

«Но то, видимо, к удаче», — снова прикинул Адов.

Сопоставив одно высказывание колобка с другим, Михаэль решил, что округлый собрат на жаре поспешно развивается.

«Как имя дали, так и развивается».

Приободрённый идеей, оборотень плеснул на камни воды, и баня наполнилась паром. Да так повалило, что сам Адов прослезился. Но то, видимо, от эмоций. Гордость за колобка переполняла оборотня.

— Хорошую баньку поставил. До подкожной шерсти пробирает, — даже заявил Михаэль. — Вам, хлебобулочным монстрам, может и не понять, за красоту с куличиками спорите и круассанами всякими, а оборотням там внутри тоже чешется. А в бане удобно. Помылся в одном теле. Распарился, устал. В другое перекинулся. Снова зашёл. Помылся, распарился, устал. В первом парься.

Словно в одобрении колобок кашлянул и заявил политречитативом:

Хоть ты выверни мир наизнанку,

Но не помнишь, товарищ, о том,

Что когда-то все были мохнатыми

И ходили с хвостатым слоном.

Но жива ещё в нас обезьяна.

Та, что рожи всем корчит и ждёт,

Что покажешь ей то ли банана,

То ли в космос дорогу бочком.

Снова присвистнул оборотень. Колобок правильные вещи говорит.

Со знанием дела взял Адов тазик, мочалку и самого колобка. И принялся за работу по борьбе с хворями, и мусором в голове.

— Путити-путити! — забормотал Чёпа, когда Михаэль принялся натирать его мыльной пеной в затуманенном помещении. — Не для того меня бабка скребла, чтобы в руки достался врага! Я орлёнок молодой, да с округлой головой… тьфу! Ниже-ниже. Во-о-от!

— Ага, мне тоже нравится, когда чешут пожёстче, — согласился оборотень. — А ты, брат, мысли ясно излагаешь. Слушай, а может дуэтом споём?

Колобок посмотрел на него, губу прикусил.

— А что? Я сольно альбом записал, — заявил оборотень. — Но выстрелила только одна песня. А остальные так, шрапнелью по слуху прошлись. Вот меня продюсер и отпустил домой. Ну, ты понимаешь. Сказал, музу можно и дома поторопить, чтобы студия не простаивала. А им же всем хиты нужны. Чтобы каждый наповал. И с концертами по миру колесить.

— Будем резать, будем бить, и коровку подоить? — спросил, набрав полный рот пены, Чёпа.

— Насчёт коровки ты верно сказал. Можно и коровку завести, если тебе хочется.

Адов кивнул и посадил нового друга на скамейку. Но едва избавленный от заботы, тот снова попытался сбежать, даже со скамьи успел скатиться. Да только стукнулся в закрытую дверь парной. И громко чихнул. По помещению полетели пузыри.

Михаэль, разбавляющий воду в тазу из бочки с холодной водой, обернулся, но Чёпы среди пузырей уже не увидел.

Но от оборотня так просто не укроешься.

— От меня в моей бане никто грязным не уйдёт, — тихо, но с ощутимой угрозой произнёс Михаэль. — Кто в баню мою попадёт, тот будет вымыт. Клянусь мраком.

Колобка оборотень легко бы нашёл по запаху, но даже этого не потребовалось. Чёпа снова чихнул. Облачка пара вздрогнули, а за ними, уже за бочкой показался зеленоватый кругляш с явно нездоровым видом.

— Аллергик, что ли? Или вирус изгоняешь? — тут же смекнул оборотень в полотенце на поясе. — Так давай я тебя попарю! Всю хворь как рукой снимет.

— Фуфырик-кошмарик, круглый я, как воздушный шарик, — взвизгнул колобок.

— А, ну, это нормально… Самоопределяться, — ответил Михаэль озадаченно, не в силах сразу найти нужных слов. Потому подхватил Чёпу и положил в таз. — Сейчас отмоешься и будешь весь умный. Только зубы тебе почистим. А то в моде голливудская улыбка. А у тебя от неё только буква «г» в названии.

Но вымыть колобка оказалось не так уж и просто. Он как мячик держался на воде и ловко уворачивался от мыла и мочалки. И больше ни слова не сказал, чтобы зубы не показывать. Уши и только удалось оборотню хорошенько потереть.

— Хитёр, брат. А хитрей видали. Как бы тебя волки в ночи не украли, — проговорил Михаэль уже на языке колобка, пытаясь ухватить того за бочок, но тот каждый раз выскальзывал.

— А-а-а! Ну, дела! Взяла лисица родила бобра! — закричал Чёпа, когда оборотню, наконец, удалось потереть