Через пятнадцать долгих лет - Дмитрий Алексеев

— Вот за это отдельное спасибо. Давайте зайдём ко мне, да поможете вспомнить всё остальное.

Он проболтал со словоохотливой соседкой полтора часа, узнал всё хорошее, а, ещё подробнее, всё гадкое о соседях и с трудом избавился от неё, сославшись на усталость.

Надо было разобраться с самим собой. Ревизия одежды показала, что ничего нового срочно не требуется. Юрий примерил брюки с рубашками и долго потешался над своими брюками, в которые при желании можно поместить ещё одного человека.

«А ведь в это время наступил расцвет стиляг с их „дудочками“. Почему сразу нельзя сделать что-то среднее?», — сердито подумал Артём, хотя к одежде всегда относился индифферентно.

Мебели в комнате было мало и вся ещё довоенная, прочная и удобная. Не совсем красивая, но ведь это дело вкуса.

Дальше стало ещё загадочнее. В шкафу и комоде нашлось немало женских вещей, причём именно молодой женщины, а не бабушки. Что немного примирило с реальностью: размеры хозяйки одежды были явно не богатырские и больше подошли бы школьнице старших классов.

Видно, что одежда не использовалась давно, так зачем хранил её Юрка? Надеялся на возвращение жены? И вообще, куда она девалась? Сбежала с любовником Якиным в Гагры?

Судя по тому, с какой аккуратностью сложены вещи жены, Юрик явно любил жену. Теперь вопрос: сам изменил или она?

Артём махнул рукой: была надежда, что Шестопалов и Рузаева О. В. будут разрешать свои конфликты уже после его бегства отсюда.

На полке стояли несколько начатых флаконов с духами. Он открыл один и немного офигел: и тут жасмин! Это было очень плохим признаком.

Потому что напоминало давнюю грустную историю.

— 27 —

Скучая в больнице, Артём с понятным интересом изучал тело Юрки и разочарование было полным! Видимо, сказались годы голода в войну, но почему сейчас живот почти прилип к спине? Уж вряд ли лучший расточник завода получал недостаточно, чтобы есть вволю.

Дома он вспомнил про деньги и сосчитал зарплату — 2200 рублей, совсем неплохо для тех лет. В дальнем углу комода обнаружил заначку, почти пятнадцать тысяч. И для чего копил деньги этот Плюшкин, если даже пожрать не мог нормально?

Надо было помочь своему хозяину тела по своей испытанной методике спортсмена. Со сломанной рукой всего не сделаешь, но бегать можно. Утром следующего дня Юрий надел спортивный костюм и лёгкой трусцой побежал в сторону стадиона. Вход туда был открыт, никаких ворот не существовало, и он по дорожке начал нарезать круги.

Хватило только на шесть километров, всё-таки организм у Юрки слабоват для долгого бега. Ну и ладно, время есть, доведём до лучших кондиций. В благодушном настроении он пошёл обратно.

Сразу обратил внимание: перед входом в дом остановилась стройная девушка в ярком платье, так похожем на одеяние Гурченко в «Карнавальной ночи», и озадаченно оглядела Юрия с ног до головы.

«Неужели, заинтересовалась, так быстро и увлекательно? А что, очень симпатичная, талия осиная, вот, такая мода», — Юрка начал придумывать на ходу двусмысленный комплимент, чтобы девушка поняла всю серьёзность его намерений на ближайший вечер, но его опередили.

— Ты уже бегать начал? Сил на двух любовниц не хватает или, чтобы сбежать можно было от них? — она не успела закончить, как стало понятно, что это и есть Рузаева О. В.

— Домой пойдём или здесь объясняться будем? — разочарованно и обречённо спросил Юрий. Без громкого скандала сегодня не обойтись.

— Зачем соседей пугать? Пойдём в сквер, — и девушка направилась первой.

«И тут Остапа понесло»:

— Не обижайся, но выглядишь сейчас божественно. Если в чём и виноват, то добивай сразу. Любую казнь приму с восторгом! Кстати, ты Оля или Оксана?

— Какая Оксана? — девушка повернула приятное и, одновременно, сердитое лицо.

— Не злись. Увидел штамп в паспорте — Рузаева О. В., вот и гадаю. Память-то мне отшибли, слышала, наверное?

— Да уж на заводе давно гудят об этом. За что тебя так?

— Подозреваю, чтобы сделать тебя вдовой. Ничего другого в голову не приходит, — подурачился он.

Девушка принуждённо засмеялась, подошла ближе и с сарказмом произнесла:

— Я — Оля, недавно считалась твоей женой, пока ты не предпочёл меня любовницам. Очень больно?

— Было — больно, теперь — только моральные страдания. Слушай, Оленька, а ты не придумала всё это в своей хорошенькой головке? Я ни о каких любовницах не знаю. И даже забыл, как себя с ними вести.

— Конечно, получил по башке и всех забыл. Я же тебя в постели с Нинкой застала. Или ты ей рассказывал тезисы с пленума КПСС?

— Боюсь, что этим молодую женщину трудно возбудить… Знаешь, я не помню никакой Нинки, а тебя вижу перед собой и никого другого мне не надо. Если таких заверений достаточно, то просто пойдём домой и ты напомнишь мне, зачем мужики женятся.

— Быстро ты переобулся, а у меня память не исчезла никуда и перед глазами картина, как ты у неё между ног извиваешься!

— Да? А это не могло быть что-то типа репетиции спектакля, где дореволюционный помещик наказывает несчастную крестьянку?

— Вполне возможно, вот только, бедная крестьянка страстными криками: «Ещё! Ещё!» пыталась, как я предполагаю, продлить страдания. Жаль, я прервала дрыном по твоей спине.

— Извини, но прерывать такие вещи жестоко и очень вредно для здоровья обоих с медицинской точки зрения. Больше так не делай, а спокойно дождись окончания процесса. Кстати, спина у меня совсем не болит!

— Хм-м, так это было три месяца назад. Нинка струсила, что из комсомола попрут и сбежала, но ты, наверное, нашёл замену?

— Честно? Не помню. Вещи дома, похоже, только твои, пойдём посмотришь.

Ольга несколько минут боролась с собой, а Юрка сделал вид, что поправляет обувь.

— Пойдём, заберу остатки, чтобы ты не путался в женских вещах, — решилась Ольга и быстро пошла к двери.

Она открыла своим ключом и торопливо просматривала шкаф и шифоньер. Юрий стоял рядом и вдыхал опасный для него запах жасмина от духов жены. Сдерживаться стало совсем трудно.

— Дай мне сумку, я соберу вещи, — голос девушки был едва слышный.

— Оля, не торопись! Глупо наказывать за одну ошибку, да и я ничего не помню, зато вижу, что ты мне нравишься и мы сможет отлично существовать рядом. И вообще… — он подошёл сзади и попытался обнять жену, но та сразу вырвалась.

— Одну? Да ты скромняга, Юрий! Три моих подружки сознались, что ты к ним подбивал клинья, и они отказались, а сколько согласились? Я подаю на развод,