Биение истинного сердца - Айя Кот

— У Тёмного случится приступ диареи примерно за пару минут до того, как подъедем к посту. А Светлый в курсе и пропустит без вопросов.

— Откуда инфа? — Серёжа с интересом косится на Есению через зеркало заднего вида.

Арсений всё-таки отрывается от окна и тоже смотрит на Есению. Даже Дима с интересом разворачивается в кресле. Пользование подпространством у фамильяров отличается от магов. Те всё же рождены со способностями, а маги этому ещё учатся. Но, как и у магов, глубина вхождения в подпространство определяется уровнем удерживаемой внутри себя энергии, ведь чем глубже, тем больше силозатрат.

— Пётр Алексеевич предупредил его. — Есения жмёт плечами, скользнув взглядом по всем смотрящим. — Сразу после того, как отдал вам распоряжение линять из города.

— Как-то ты подозрительно много знаешь. — Дима хмурит брови, сильнее разворачиваясь в кресле, чтобы сверлить взглядом Есению.

— Это не знание. — Есения цокает, закатывая глаза. — Логика обыкновенная. Вчера никто никуда не собирался ехать, иначе кто-то из нас четверых точно бы знал об этой поездке. Пётр Алексеевич не из тех, кто предупреждает в последний момент без повода. Отправить нас с Арсением на тренировочную базу на выходные он явно решил либо глубокой ночью, либо с утра, что более вероятно, потому что от дежурных могла поступить какая-либо информация. Было бы заранее в его планах тренировать Арсения вдали от города, он бы сказал ещё вчера, когда выделял ему неделю на подготовку к экзамену. А значит, сразу после решения отправить нас всех загород, Пётр Алексеевич начал предупреждать патрули, чтобы пропустили, ибо он знает, что я без регистрации.

— Да чего вы к нашим привязались? — Серёжа осуждающе смотрит сначала на Диму, а потом на Есению. — По Тёмному откуда инфа? Тоже линии вероятностей просматриваешь? Почему тогда я поноса не вижу? И почему опять понос? И как? Дежурные амулетами от вмешательства защищены получше, чем офисы.

— Ты смотришь не на человеческие факторы, а на магические препятствия. — Есения тяжело вздыхает. — Дежурные защищены от сглазов, порч, атакующих заклинаний, очаровывающих. Но совершенно беззащитны против некачественной шаурмы, купленной с утра в спешке, ибо подняли того патрульного вне очереди. К тому же, там совсем новичок. Только-только работать начал. Остальные все в городе заняты и в офис стянуты для инструктажа. Пока сообразит, как себя от боли в животе избавить, мы уже проедем. А там Светлый над ним сжалится, поможет.

— Могёшь. — Серёжа одобрительно хмыкает и тянется включить музыку. — Никто не против же?

Дима, качнув головой, теряет всякий интерес к Есении. И Арсению тоже хочется отвернуться к окну, а ещё лучше всё же выйти и сныкаться в квартире, но каким-то нечеловеческим усилием он заставляет себя продолжать смотреть на Есению, которая кажется инородной в этой машине и обстоятельствах. И дело даже не в том, что она явно сильнее всех вместе взятых. И не в том, что она фамильяр. Кира с Петром Алексеевичем смотрелись бы здесь вполне уместно. А вот Есения…

Арсений ловит её вопросительный взгляд и вновь борется с желанием потерять к ней интерес. Кажется, что если он сейчас отвернётся, то никогда не разгадает эту голубоглазую загадку. У Арсения вопросов в голове — миллион, но лишь по ощущениям. Ни один из них сформулировать не получается, как бы он ни старался. А в глазах напротив бездна. Поглощающая, затягивающая, ужасно тихая и такая незнакомо-знакомая. Арсений тонет в ней, отчаянно пытаясь зацепиться хоть за что-то. Ему бы ниточку поймать. Самую тоненькую. Ухватиться за неё и клубок поддастся...

В бездне паника. Она волнуется, трепещет, отчаянно пытается выплюнуть Арсения, но никак. Это Арсеньево. Знакомое до миллиметра, но зачем-то спрятанное под чёрную плёнку, чтобы не разглядел. Арсений больше не падает. Стоит твёрдо на ногах посреди полиэтиленовой тишины и осматривается. Видит очертания, почти понимает, на что именно он смотрит, но суть не разглядеть никак. Он тянется рукой, чтобы уже наконец сдёрнуть мешающую черноту, и слышит тихое «не надо, Арсений». Угрожающим шёпотом заставляющее вздрогнуть и проморгаться. Впереди Дима с Серёжей нескладно и мимо нот поют какую-то незамысловатую попсовую песенку, за окном город проносится, а рядом Есения с отрешённым безразличием на лице прячет взгляд...

Главный офис Стражей Тьмы. Кабинет Князева. Или уже руины. День.

Стул врезается в стенку прямо над головой Арины и разлетается на куски, чудом её не завалив. Где-то под ногами поскуливает Птахов, так не вовремя зашедший выяснить, почему Всеволод его место занял и шлёт в некрасивые места. А Влад хватается за шкаф, переворачивая его. Легче не становится совсем. Хочется собрать как минимум армию и размазать по всей Московии офис Светлых. А ещё лучше, лично прихлопнуть Волевого.

Явно его позорными руками Влад был нагло вышвырнут из сознания Есении. Надеется, видимо, что силу её себе заберёт, если будет защищать якобы несчастное животное. Приставил к ней полудохлого Тернитасова, чтобы его выжали и выкинули на помойку. Есения ведь была почти на грани. Влад чувствовал, как сопротивления становится всё меньше и меньше, слышал сквозь бреши в защите тихое «Арс», явно с целью задобрить, запудрить мозги и выкачать силу. Ещё немного и он бы вбил этой фамильярше воспоминания о пытках. Заставил бы вновь прочувствовать всю ту боль и безысходность. А потом его просто выкинули. Так легко и беззаботно, словно он никто и звать его никак. Отмахнулись как от назойливого комара и дальше легли спать. Ещё и без какого-либо всплеска чужой силы!

Влад косится на Птахова, которому ногу придавило шкафом, и переступает через него, идя на выход, но тормозит возле двери. Нет, к фамильярам сейчас нельзя. Хоть те и бесполезные животные в большинстве своём, но Влад не палач. На его руках море крови, но смертей ни одной. Нечего статистику портить. Убиенные чужими руками по его воле не в счёт. Мертвецы не расскажут ни сказок, ни былин. Свои руки он побережёт для одной единственной, которую нужно было придушить ещё тогда. Думал ведь. Каждый день об этом думал. Потому что знал, чувствовал, что нельзя её выпускать. Нельзя оставлять шансов сбежать. Нагадит, гадина…

— Птахов, солнышко. — Влад разворачивается с елейной улыбкой на раскрасневшемся лице. — Пойдём со мной, сладулечка.

Ужас в глазах подчинённого греет душу. Он мотает головой, прекрасно понимая, что его сейчас не спасёт даже чудо. Ногу