Я во всем виновата - Элизабет Кей

– Марианна?

– Что?

– Зачем вы это сделали? Зачем вы солгали?

– Потому что у тебя есть причины улыбаться. И ты не должна об этом забывать.

Глава 47

Помнишь, как ты пригласил меня в пафосный ресторан в городе, чтобы познакомить с родителями? Ты сам его выбирал. Ты планировал работать допоздна и хотел найти место поближе к офису. Я подошла к ресторану… и прошла мимо. Дверь оказалась вмурована в старую каменную стену. Как будто задняя дверь в столовую, а не вход в ресторан, где за ужин из шести блюд с вином берут почти четырехзначную сумму. Я вернулась, снова отыскала эту дверь и стояла перед ней, пока она наконец не распахнулась и из нее не выскочили две женщины в костюмах с узкими юбками и на каблуках. Я заглянула внутрь, увидела вестибюль с роскошной люстрой, висящей на высоте трех метров, и обеденный зал, тускло освещенный оранжевыми лампами, расставленными за стульями, и мерцающими свечами на столах.

Я никогда раньше не бывала в подобных местах, и по моему наряду это явно понял каждый из гостей. Я и подумать не могла, что все мужчины будут в пиджаках и галстуках, а женщины – в платьях-футлярах и блейзерах. Помню, как твоя мать молча сняла шелковую накидку и села за стол с открытыми плечами, решив, что так мне будет комфортнее.

Дело было не только в одежде, но и во всем остальном: в том, как хрипло смеялись пузатые мужчины – громко, но все же пристойно, в том, как бармены крутили бутылки в руках, как парни таскали метровые подносы на кухню и обратно, а потом застывали статуями на краю зала в ожидании официанта или официантки. И еще меню. Я не понимала многих слов: «биск», «консоме», «эспума». Мне казалось, что стыд стекает с меня, словно пот. Щеки горели.

Мы поссорились в тот вечер, и это была наша первая настоящая размолвка.

Ты не подготовил меня. Ты не сообразил, что меня понадобится учить. Ты хотел, чтобы я была кем-то другим. Ты любил меня всей душой. Ты не подходил мне. Ты был единственным, кто мне когда-либо подходил.

Ты хотел сделать меня счастливой, и в какой-то момент спора – возможно, когда ты сел за кухонный стол и расстегнул воротник рубашки, – этого стало достаточно.

Я хотела убедиться, что ты подходишь мне, что ты единственный, кто мне нужен.

Мы были уже недалеко от дома, и снег стал сильнее. Он лежал на дороге и залеплял окна. Ты щелкнул поворотником, и дворники заработали быстрее – точно проволочный резак, срезающий горшок с гончарного круга. Они рассекали снег и отбрасывали его в стороны.

– Это сделала ты? – спросил ты.

– Нет.

Ты мягко покачал головой.

– Джесси…

– Нет, – повторила я.

– Я помню тот вечер, нашу первую ссору, и как я понял, что ты мне подходишь, – сказал ты. – Я помню, как ты рассмешила моего отца честными, хотя и немного слишком подробными рассказами о твоих подвигах в юности и как моя мама сразу прониклась к тебе симпатией. На следующий день я купил кольцо.

– Правда?

Ты кивнул.

Я улыбнулась и подумала, что ты тоже улыбнешься.

Ты нахмурился.

Ты задавался вопросом – хотя все еще был слишком добр, чтобы говорить это вслух, – не было ли это кольцо ошибкой. Ты женился на немного необычной женщине с неоднозначной биографией. Женщина эта подходила ко всему творчески и готова была подстроиться под твой мир.

Ты не подписывался на такую жену.

– Джесси, пожалуйста.

– Я не хочу больше об этом говорить.

Ты посмотрел на меня, поднял брови и усмехнулся. Ты не сказал, что мы говорили почти три часа и что большую часть времени говорила только я. Ты покачал головой.

Ты не смотрел на дорогу.

Оскар дернулся и проснулся. В таких случаях всегда проходила секунда-другая, когда его тело внезапно напрягалось и он делал длинный вдох, – а потом начинал кричать. Я так хорошо его знала. Я чувствовала, что это произойдет, вжимаясь в сиденье. Думаю, что ты знал его гораздо хуже. Я видела потрясение на твоем лице, когда ты вдруг услышал этот звук, видела, как ты оборачиваешься к нему, невольно выворачивая руль. Помню, как я схватилась за ремень, когда мы выехали на обочину, а потом, когда ты попытался вернуться на дорогу, мы вылетели на разделительную полосу.

Ты был прав насчет меня и того, что случилось на обрыве. Ты был прав с самого начала.

Прости меня.

Мне очень плохо оттого, что ты не смог простить меня.

Я знаю, что моя честность не сможет исправить ущерб, причиненный моей ложью. Но я не могла предвидеть аварию, кому и эти пищащие аппараты. Я сказала, что виновата моя сестра, – чтобы спасти нас. Прости.

Я должна отпустить тебя. Я умоляла их не делать этого, настаивала, чтобы они оставили аппараты включенными, не снимали с тебя проводки и дали тебе больше времени найти дорогу обратно. Но ты не возвращаешься.

Я люблю тебя.

Прости.

Notes

1

Строчка из песни Канье Уэста: «Now, I ain't sayin' she a gold digger» – «Не стану говорить, что ей нужны только деньги».