Доктор Дулиттл и его звери. Книга первая - Хью Джон Лофтинг

когда мы попытались убрать кливера, ветер вырвал их из наших рук и унес высоко в небо, словно воздушный шарик, и едва не утащил вцепившуюся в веревки Чи-Чи.

«Ржанка», без парусов и без мачт, мчалась неизвестно куда наперегонки с бурей. Огромные серо-черные волны вставали из моря, словно призраки и кошмары страшного сна, росли, поднимались все выше и выше, чтобы затем обрушиться на судно.

Я вцепился руками в поручни, чтобы меня не смыло за борт, и все же силы оставили меня и я упал на палубу, покатился по ней, соленая морская вида залила мне глаза, попала в рот… Последнее, что я запомнил, — оглушительный треск. Я ударился головой об обломок мачты и потерял сознание.

Глава 4

КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ

Я открыл глаза. Надо мной было голубое небо, вокруг плескалось присмиревшее море. Голова кружилась, мне подумалось, что я уснул на палубе «Ржанки» и что пора идти нести вахту у штурвала. Я попытался встать, но мне это не удалось. Мои руки были стянуты толстой веревкой, а второй ее конец был привязан к чему-то большому и тяжелому. Я с трудом приподнял голову и увидел, что лежу на огромном обломке мачты.

И это все, что осталось от «Ржанки»? Я не на шутку испугался и завертел головой — повсюду была только вода, и нигде: ни на севере, ни на востоке, ни на западе, ни на юге — я не увидел ни берега, ни какого-нибудь судна. Я был совершенно один в бескрайнем морском просторе.

И тут я вспомнил, что произошло: приближение шторма, ветер, рвущий паруса, огромная волна, швырнувшая меня на палубу. Но что же случилось с доктором и остальными моими друзьями? Какой сегодня день? Почему я лежу на обломке мачты и кто меня привязал к нему? Я с трудом сунул связанные руки в карман куртки, вытащил перочинный ножик и разрезал веревку. Когда-то Джозеф рассказал мне историю о капитане, привязавшем своего сына к мачте, чтобы того не смыло волной за борт. По-видимому, доктор сделал то же самое со мной. Но где же он теперь?

А что, если доктор и все остальные утонули? Может быть, они, как и я, плывут по воле волн на спасительных обломках «Ржанки»? Я встал на ноги и еще раз осмотрелся. Ничего, совсем ничего, кроме воды и неба!

Вдруг я увидел небольшую птицу, летящую низко над водой. Птица приблизилась, и я узнал в ней чайку. Я попытался заговорить с ней, расспросить ее о докторе, но то ли я был еще слишком слаб в птичьем языке, то ли она не услышала моего голоса. Чайка описала два круга над моей головой. Она летела легко, едва взмахивая крыльями, и меня охватило отчаяние. Каким образом ей удалось пережить ужасную бурю? Почему человеческий разум бессилен перед стихией? Маленькая, хрупкая и невзрачная птица была намного меньше и слабее меня, но море ничем не грозило ей. В любую погоду она чувствует себя как дома в бескрайних морских просторах и неспешно взмахивает крыльями.

Похоже, я не привлек ее внимание, ей не было дела до мальчишки на обломках судна, и она развернулась и улетела туда же, откуда прилетела. Я снова остался один.

Голод и жажда начали мучить меня, и в голову полезли мрачные мысли, как это обычно и бывает, когда человек остается в одиночестве, да еще без завтрака и без малейшей надежды на обед. Что со мною будет? Неужели никто меня не найдет? Я не хотел, я не хотел умирать от голода и жажды! Потом солнце спряталось за тучами, и стало холодно. Сколько сотен миль отделяет меня от берега? А что, если разразится новый шторм?

От таких мыслей мне стало еще грустнее и неуютнее, и я чуть было не пустил слезу, но вдруг вспомнил слова Полли: «С доктором ты всегда в безопасности. Ему всегда удивительно везет».

Если бы доктор был рядом со мной, мне было бы легче. Одиночество пугало меня. «Посмотри на чайку, — сказал я вслух, чтобы ободрить самого себя, — она ведь тоже одинока. К чему зря лить слезы? Пока тебе ничто не грозит. Джон Дулиттл не стал бы расстраиваться из-за таких пустяков. Если Полли сказала мне правду, то доктор утонуть не мог, а раз так, то все кончится хорошо. Ты с ним еще попутешествуешь и даже сделаешь не одно открытие».

Я совсем продрог и, чтобы хоть как-то согреться, принялся шагать взад-вперед по обломку толстенного бревна, ставшего на время моим домом. К тому же делать мне больше было нечего.

Потом мне это надоело, и я прилег отдохнуть. Несмотря на страхи, я вскоре крепко уснул.

Проснулся я уже ночью. В высоком безоблачном небе горели звезды, море оставалось спокойным, мачта тихонько покачивалась подо мной, но глухое молчание темной ночи лишило меня последней отваги, и я шмыгнул носом.

— Ты проснулся? — раздался рядом со мной высокий серебристый голос.

От неожиданности я подпрыгнул, словно меня укололи, и чуть не свалился в воду. В двух шагах от меня сидела пурпурная райская птица. Ее великолепный золотой хвост блестел в тусклом свете звезд.

Никогда в жизни я никому так не радовался, как Миранде. Я бросился к ней, чтобы обнять ее, и снова чуть не свалился в воду.

— Мне не хотелось будить тебя, — сказала Миранда. — Я подумала, что ты очень устал и тебе надо хотя бы во сне забыть о всех передрягах. Ой, больно! Отпусти меня, не тискай, словно я — бесчувственное утиное чучело!

— Миранда, милая Миранда! — повторял я. — Как я рад, что вижу тебя! Доктор жив? Где он?

— Ну конечно, жив. Я даже готова держать пари, что он будет жить вечно. Он милях в сорока к востоку, сидит на обломке вашего судна и бреется.

— Бреется? — открыл я рот от изумления. — Как так бреется?

— Не может же он опуститься и ходить небритым! Когда я от него улетала, он намыливал щеки.

— Какое счастье, что он жив! — восклицал я. — А где Бед-Окур? И где все остальные?

— Они вместе с доктором, живы и здоровы. Корабль рассыпался на части. Пока ты лежал без чувств, доктор успел привязать тебя к мачте, но потом буря разметала обломки в разные стороны. Доктор очень волновался, что тебя нет рядом, и,