Ее дикие звери - Э. П. Бали

откашливается позади меня, прежде чем на него набрасывают одеяло. Только когда убирают дротиковое ружье, я перевожу дыхание и смотрю на руку Дикаря, которая выглядит так, словно кто-то пытался откусить ему бицепс.

Он указывает на свою руку, будто я не вижу, что это его единственная травма, и я закатываю глаза. Хоуп тем временем подкатывает столик с медицинским оборудованием.

— Брай-хи-аль-ная артерия, — внезапно говорит Дикарь.

Я понимаю, что он говорит о плечевой артерии. Откуда, черт возьми, он это знает?

— Ты справишься? — спрашивает Хоуп, внимательно наблюдая за мной. — Я могу это взять на себя…

— Никто не займет ее место! — рычит Дикарь.

Из-за ярости в его голосе я бросаю на него сердитый взгляд.

— Веди себя прилично, Дикарь, — рычу я. — Не смей думать, что я забыла, что ты сделал.

Я перевожу взгляд на Хоуп.

— Я справлюсь. Просто притворюсь, что это не он.

Хоуп улыбается мне.

— Очень профессионально, Лия. — Она бросает на Дикаря предупреждающий взгляд, прежде чем зафиксировать колесики на медицинском столике. — Похоже, мы предоставим тебе возможность исцелять раньше, чем я думала.

Я слегка улыбаюсь ей, надеваю стерильные перчатки и смотрю, какое оборудование она мне дала.

Там определенно задета плечевая артерия, так что я не теряю времени даром. Прикладывая к ране комок марли, я надавливаю, чтобы остановить кровотечение, и закрываю глаза, начиная заживление.

Пока я работаю, чувствую на себе взгляд Дикаря. Я чувствую его дыхание, движение его мускулистой груди, то, как нарисованный там волк горит и блестит от напряжения. Мое тело настолько настроено на него, что остальная часть комнаты исчезает, пока я стою там, очарованная его мощным присутствием. Чувствует ли он меня так же? Вспоминает ли о том, что видел на прошлой неделе? Думает ли о том, как наши тела были грубо прижаты друг к другу, когда наши губы встретились?

Пока я сращиваю волокна его мышц, моя анима удовлетворенно трепещет, распушая перья и прихорашиваясь, чрезвычайно счастливая от того, что за ней наблюдает наша пара, и еще больше счастливая от того, что мы его исцеляем.

На самом фундаментальном уровне я знаю, что отказывать своим суженым — это в корне неправильно. Единственным знакомым человеком, который столкнулся с этой проблемой, была моя мать, и ее больше нет в живых, чтобы давать мне советы.

Но это не меняет того факта, что они пытались меня похитить.

Как только заканчиваю сращивать его кожу, я открываю глаза и обнаруживаю, что взгляд Дикаря устремлен на меня с пугающей сосредоточенностью. В его каре-зеленых радужках мерцает что-то, что я не могу истолковать. О чем, черт возьми, он сейчас думает?

— У вас еще где-нибудь болит, мистер Фенгари? — спрашиваю я сухим профессиональным голосом, поднимая его руку, чтобы стереть с нее кровь влажным тампоном.

Он смотрит на меня, но не отвечает. Я поднимаю брови.

— Нет. Я только позволил ему помочь мне попасть сюда.

Я хмуро смотрю на него сверху вниз и вижу, что в улыбке, украшающей его розовые губы, есть что-то ненормальное.

— Ты сделал это нарочно, — говорю я в ужасе, опуская его руку.

Дикарь улыбается мне, поднимая руку, словно хочет коснуться моего лица, а затем опускает ее, когда я бросаю на него убийственный взгляд.

— Лия, — рассеянно ухмыляется он.

— Он бредит, — говорит Хоуп, стоя у стены и наблюдая за происходящим.

— Нет, просто сумасшедший, — успокаиваю я ее. — Я сделаю сканирование, чтобы убедиться, что он не врет.

— Отличная работа, Лия. Не задергивай шторы, я прямо в соседней комнате, — Хоуп спешит к пациенту в соседней палате.

Два охранника исчезли, и я внезапно остаюсь наедине с Дикарем.

— Я думала, вас не выпустят до понедельника.

Дикарь закладывает руки за голову, словно лениво принимает солнечные ванны у бассейна. Одеяло сползает, обнажая более загорелую кожу нижней части живота. Он на удивление ухожен для волка, с аккуратной россыпью волос, исчезающей под одеялом. Мое тело охватывает жар.

— Лайл сказал, что, если мы пообещаем не влипать в неприятности, он выпустит нас сегодня вечером.

И Лайл думал, что они сдержат свое обещание? Лев-идиот.

— Верно, — невозмутимо отвечаю я. — И кого же ты втянул в драку?

— Уговорил. — Он произносит это слово медленно, как будто впервые пробует его на вкус. — Я взял наушники Ксандера. Львы и еще несколько человек просто оказались поблизости.

На его лице расплывается ухмылка, и мне приходится отвести взгляд, сделав вид, что окровавленные марли нужно срочно убрать.

— И Ксандер сделал это с тобой?

— Он может сделать гораздо хуже, поверь мне. Я вернул наушники в самый последний момент.

Моей аниме не нравится, когда мои анимусы дерутся друг с другом. Но для таких мужчин, как они, это, наверное, обычный вечер понедельника.

Я прищуриваюсь на него.

— Тебе что, совсем не жаль других пострадавших?

— Нет. Сами виноваты, если встали у меня на пути.

Я вздыхаю.

— Почему ты здесь? Чего ты хочешь?

Он смотрит на меня снисходительным взглядом, как будто я ребенок.

— Спроси меня вежливо, и, может быть, я отвечу.

— Тогда мы закончили, — я делаю движение, чтобы отвернуться.

— Нет, мы не закончили, — с прямо-таки пугающей скоростью он вскакивает и перекидывает ноги, чтобы сесть на край стола. — Они всегда дают мне бутерброд. Таков протокол. И я должен подписать форму о выписке.

Всегда? Он здесь буквально две недели.

Я делаю шаг вперед, возмущенная его явной наглостью и тем, что он так беззаботно ведет себя после того, что сделал со мной.

Мой голос похож на низкое шипение.

— Мне следует отрезать тебе палец, — я указываю на татуировку кровавого договора. — Ты позволил моему отцу пометить себя? Ты поклялся не…

Я даже не могу произнести это вслух.

— Трахать тебя, — заканчивает он тихо. — Я поклялся не трахать тебя, Лия.

Он смотрит на метку, и моя анима корчится от горя.

Я даже говорить не могу.

— Мы убили много зверей по пути к тебе, Лия, — говорит он слишком небрежно. — И я бы убил еще многих.

Я недоверчиво смотрю на него, когда он спрыгивает со стола и, голый, неторопливо идет к мини-холодильнику в углу, где мы храним закуски для пациентов. Есть много вещей, которые могут помочь зверю выздороветь, помимо прямого исцеления. Секс и еда в том числе. Член Дикаря раскачивается при каждом шаге, и когда он поворачивается, я вижу идеально подтянутую задницу. Сглотнув, я отвожу взгляд.

Он берет завернутый сэндвич и возвращается обратно к столу, небрежно накрыв пледом колени.

— Почему ты такой жестокий? — спрашиваю я, качая головой, когда он откусывает огромный кусок. — Как ты можешь так легко