432 часа - Джессика Гаджиала

— Отвратительно, — решила она, а затем снова переключила свое внимание на выбор фильма по телевизору.

— Нет, ну ты слышала? Мы вызываем отвращение у наших детей, — проговорил Брок. — Я никогда не чувствовал себя таким ужасным родителем, как сейчас.

— Даже когда ты рассказываешь свои ужасные отцовские анекдоты, от которых они закатывают глаза? — парировала я, застегивая пуговицы.

— Эй, это же влюбленные, закатывающиеся глаза, — настаивал Брок, беря для меня доску с закусками. — Ты можешь говорить себе что угодно, чтобы почувствовать себя лучше, — ставя поднос на стол и усаживая меня рядом с собой.

Наклонившись, он схватил меня за запястье, приподнял мою руку и запечатлел поцелуй на внутренней стороне предплечья.

Там, где у меня на коже была вытатуирована какая-то совершенно нелепая татуировка.

Рептилии.

Такая же татуировка была у Брока много лет назад.

Это скрывало шрам, который свел нас вместе, превращая его во что-то, что символизировало нашу связь, ту жизнь, которую мы построили вместе.

Это был не первый случай в моей жизни, когда я нашла способ быть благодарной за все те ужасные вещи, которые произошли много лет назад.

Потому что, если бы не все это, я бы никогда не создала всего этого.

— Эй, — позвал Брок, когда начался фильм, заставив меня поднять голову с его плеча, чтобы посмотреть на него.

— Да?

— Что случилось с этой статуей?

— С какой статуей?

— Той, которой ты чуть не треснула меня по голове, — пояснил он. — Я не видел его много лет.

— Думаю, я упаковала ее, чтобы подарить музею.

— Ты не можешь подарить ее музею. Она имеет сентиментальную ценность. Это дерьмо бесценно.

— Ты хочешь, чтобы мы хранили то, что я чуть не использовала как оружие против тебя?

— Да.

— Ты смешон.

— Тебе это нравится.

И это было так.

И всегда будет так.

Конец