Книга воздуха - Елена Булганова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А ребенок Джулии? – всполошилась Лида.
– О девчушке наверняка позаботились. Возможно, сама Джулия ее сперва забрала, потом все это устроила. Как думаешь, Лазарь, могла она миновать некров и добраться до дочки?
Тот лишь плечами пожал. Машину он вел на предельной скорости, глаз не отрывал от трассы. Обычно эта дорога не бывала особо запружена, но сейчас в одном с ними направлении едва ли не колонной двигались машины скорой, эмчээсовские, полиция. Лазарь на своем «Ниссане» лихо обгонял всех.
– Смотрите! – вскрикнула Маэса и протянула руку вперед.
К тому времени они уже свернули на лесную дорогу, таким образом отделились от колонны, но ход пришлось чуточку сбросить. Лида глянула и увидела три фигуры, они торопливо шагали им навстречу. Две девушки и парень, все босые, на парне из одежды только шорты. Правая рука подвязана к груди, обернута чем-то белым, предположительно его майкой. На одной девушке перепачканный сарафан, на другой и вовсе кружевная ночнушка.
– Когда подъедем, ты, Лидуся, пригнись, – торопливо инструктировал Лазарь. – Положи голову Маэсе на колени и не высовывайся, пока мы не вернемся в машину.
– Парня я знаю, – подался вперед Жан. – Он, по-моему, бельгиец. Или нет. Но точно из наших.
Лазарь скинул скорость, Маэса немного отодвинулась, чтобы Лида могла утроиться поудобнее на ее коленях. После недавнего конфликта контактировать с девушкой не сильно хотелось, но Весна поборола ненужные сейчас эмоции. Движение прекратилось, профессора синхронно покинули салон, причем машину Лазарь на всякий случай заблокировал.
– Ну что там? – волновалась Весна.
– Все в порядке, – своим высоким певучим голосом комментировала ситуацию Маэса. – Ребята при виде Лазаря насторожились, едва не бросились наутек в самый бурелом. Но Жан заговорил с ними, кажется, с парнем он в самом деле знаком. Сейчас мирно беседуют.
Ответив, замолчала. Лида волновалась, прислушивалась к невнятным звукам. Было как-то неудобно лежать на чужих коленях и не поддерживать разговор, поэтому задала вопрос, который первым пришел в голову:
– Маэса, э-э-э, а ты чем занимаешься… ну, последние два года?
И ощутила затылком глубокий вздох девушки. Заволновалась: вдруг не стоило спрашивать, хотела в темпе менять тему. Но уже прозвучал ответ:
– Пытаюсь, Лида, как-то наверстать упущенное. Учусь, езжу по миру, общаюсь с людьми. Поначалу многое давалось с трудом, особенно поддерживать беседу и не уходить при этом в свои мысли.
Как всегда, ответ четкий и по делу, никаких деталей сверх. Ладно, спросим тогда о другом…
– Маэса, тебе, конечно, трудно вспоминать те времена, но как ты вообще перенесла то, что месяцами и годами бывала обездвижена, а разум работал? Я бы наверняка свихнулась уже через неделю, да о таком и подумать жутко!
Вечница не спешила отвечать, и Лида вывернула шею, чтобы глянуть в ее лицо. Обиделась, огорчилась? Но нет, Маэса улыбалась так светло, как будто Весна попросила рассказать о лучшем путешествии в ее жизни.
– Все не так страшно, как может показаться, Лида. Иногда приходится привыкать к мучительным для нас вещам, и это очень тяжело… поначалу. Но по тут сторону, куда прежде и заглянуть боялись, можно найти нечто важное и прекрасное. Вот так и я нашла свой способ выжить.
– Воспоминания, да?
– Это тоже. Но любое воспоминание может стать ядом, если ум отравлен горечью и страхом перед будущим. Человек рожден для движения вперед. Я стала думать, куда же двигаться мне, ведь пока я мыслю, я формально жива. И сказала себе, что любая дорога ведет в два конца. Если я не могу идти вперед, то нужно найти тропинку вглубь себя. Оказалось, у мыслящего существа слишком много вопросов к самому себе, которые он часто не успевает задать за всю жизнь. Даже за такую длинную, как у нашего племени. И однажды я поняла, что вовсе не одинока даже в таком жалком положении. В абсолютной тишине творение начинает слышать голос Того, кем сотворено, и даже осмеливается отвечать. Но это сложно, Лида.
– Я понимаю!
– В какой-то момент я ушла по той тропе так далеко, что, думаю, больше не хотела возвращаться. А потом появилась Джулия, и она стала говорить со мной. На чужом языке, который я на удивление быстро начала понимать, хотя иногда мне хотелось оглохнуть, потому что она мешала чему-то гораздо более важному. Но после я полюбила эту девочку с ее историей и болью, начала слушать, сопереживать.
– Вы с ней теперь подруги? В смысле настоящие? – уточнила Весна.
– Думаю, да. Хотя мы не так часто видимся. Теперь я понимаю, что мне стоило больше бывать с ней рядом. Когда родилась Дасоль, Джулии было нелегко. Психологически, имею в виду.
– Поняла. Но ты все же предпочитаешь жить своей жизнью? Ну, ты же не поселилась рядом с ней, ездишь по миру.
Маэса затихла, и опять Лида испугалась, что сморозила бестактность. Вот вечно она сперва говорит, потом примеряет на себя ситуацию.
– Я не просто езжу – я ищу, – сказала девушка. – Для Джулии мой ритм жизни сейчас невозможен из-за дочки, но она понимает меня.
– Что ищешь?
– Ни что, а кого. Моего Дио.
Пару секунд Лида судорожно вытаскивала из памяти, что такое ужасно печальное, даже трагическое связано у нее с этим именем. А ведь в этой истории и отец замешан… Припомнила рассказ Лазаря, и как она была огорчена тогда.
– Но разве Дио?.. Креон же сказал, что убил его.
– Ну, Креон себя и хозяином Книги считал. А был всего лишь марионеткой в руках ее истинной хозяйки, Фреи. А еще часто врал, просто для собственного удовольствия или пользы. Его словам веры нет, и самого уже не спросить.
– Ага… – лично Лида была последнему обстоятельству очень рада, но слова Маэсы о поиске любимого взволновали ее. – Но если Дио жив, то где он, почему не дает о себе знать?
Снова пауза, будто Маэсе всякий раз приходилось собираться с силами, чтобы ответить на вопрос.
– Не знаю. Он может быть обездвижен, спрятан под водой или в подземелье. Креон не спешил убивать, его извращенная натура требовала более ужасной мести для того, кто не сразу склонился перед ним. А Фрея была рачительна, она могла решить, что Дио еще на что-то пригодится. В общем, многое говорит в пользу того, что он может быть жив.
Лида молчала, ее оглушила мысль о том, каково приходится Маэсе: тяжело знать, что любимый человек
