Матабар V - Кирилл Сергеевич Клеванский

Ардан почувствовал как спину покусывает липкий холод. В ушах прозвенел истошный вопль Иригова и безжизненные, пропахшие порохом слова Петра Огланова:

« Ублюдков учат болью.»

Милар потом рассказывал что-то о том, что среди власть имущих подобные извращения распространены… из-за их положения. И чувства собственной исключительности. Мол, те, кто добрался до власти. Большой власти, настоящей. Такие извращения становятся лишь еще одним способом подтвердить свою исключительность. Им доставляет удовольствие не сам процесс, а ощущение того, что « им, особенным, можно, а остальным, простым смердам — нельзя».

Наверное, подобный ход изломанных и исковерканных грехами мыслей присущ не только Империи, но и вообще — всем людям… и Первородным тоже.

— Племя шамана воспользовалось ситуацией. Началась кровавая резня. Шаман забрал меня с собой и начал учить. Умел он немногое, а талантом обладал еще меньшим, так что уже скоро я смог сломать его разум и бежать, — эльф провел пальцами выше по символам.

Сердце эльфа стучало настолько ровно, насколько ровным может быть его ритм, когда разум погружается в неприятные для себя воспоминания.

Ардан задал следующий вопрос.

— Как ты оказался в числе Фатийских диверсантов?

— Так же, как и все Kar’Tak, — пожал плечами эльф. — Через Тазидахиан.

— Что?

— Когда я бежал из Армондо, то, изнеможенный и почти лишенный сил, добрался до южного притока Левого Глаза Гор, — продолжил рассказ эльф. Ардан же, вспоминая уроки географии, вызвал перед внутренним взором карту мира. Глазами Гор назывались два озера в Королевстве Нджия, расположенные к западу от горной гряды, примыкающей к Великому Леднику. — Меня нашла и выходила молодая дочь лесоруба. Всю зиму прятала в старом охотничьем срубе. Там же она отдала мне свою первую ночь. А может быть я случайно взял её силой, когда не сдержал Взгляд Ведьмы и поддался своему порыву. Если честно, то не помню. Помню только, что её хватились родственники и, вместе с другими селянами, отправились искать. Нашли нас обоих. Раздетых. Её выволокли за волосы из хижины. Я плохо помню тот день, мальчик. Помню лишь злость. Ярость. Отчаяние и стыд. Рядом текла река. Она только-только проснулась по весне. И вместе с ней проснулся и её голос. Я услышал его. И убил их всех. Включая ту девушку. Не знаю — случайно ли убил и её тоже или специально. Не знаю…

Эльф остановился, чтобы перевести дыхание, а Ардан не знал, что ему думать. То, что он слышал, меньше всего походило на историю, которую в принципе захочешь слушать по доброй воли, но такая работа. Ему за это платили неплохую зарплату.

— Я начал блуждать по Нджия. Собрал небольшую банду из других Kar’Tak. Мы грабили. Насиловали. Выполняли любую грязную работу, за которую нам бы заплатили монетой, — эльф говорил прямо, без скорби или стыда. Он нисколько не стеснялся того, о чем именно говорил. Потому что… — Это ведь просто смертные, мальчик. Ничем не отличающиеся от зверей. Они созданы Духами нам в услужении, но забыли о своем месте. И мы им напоминали. До тех пор, пока могли.

Ардан неплохо разбирался в физиологии Первородных. Вернее — начал разбираться… сразу после того, как узнал, что у них с Тесс могут возникнуть проблемы с зачатием. Хотел подготовиться к негативному варианту данной задачки. Вдруг ему придется самому искать решение…

— Твоя мать была эльфийкой, — Ардан посмотрел на уши и на глаза, но не заглядывал внутрь последних. — Иначе бы у тебя не было бы зрачка. А значит отец…

Впервые с начала разговора эльф продемонстрировал эмоции. Гнев. Ярость. И боль. Такую глубокую, что в ней можно было утонуть.

Полукровка поднял ладонь и ударил по одному из прутьев волшебной клетки. Тот завибрировал и оставил глубокий порез на ладони, а Мшистый и другие маги подняли посохи.

— У меня не было отца, мальчик, — пленный продолжил говорить только после того, как успокоился. — Ты с юга… ты не знаешь, как живут в резервациях… Мою мать выкрали охотники за головами. Отдали заказчикам. Тем, кто хотел… — впервые полукровка сбился, замолчал, а его сердце стучало все быстрее и быстрее. — тем, кто хотел попробовать на вкус эльфа. Их было больше дюжины. И в тот вечер моя мать побывала в руках каждого из них. Так что я не знаю, кто мой отец. А мать… она сошла с ума и, когда я родился, то сама лишила себя жизни. Но я её не виню. Когда я был рабом Армондского варвара, то часто думал о том же. Чтобы тоже отправиться на тропы Спящих Духов.

В одном эльф ошибся. Ардан знал, о том как жили в резервациях. И, сто лет назад, то, что говорил пленник действительно считалось нормой. Тогда в резервациях не действовали законы Империи, не было ни армии, ни стражей, а любые взаимодействия и торговля находились под строжайшим запретом.

По сути резервации представляли собой едва ли не загоны, куда Первородных запирали, чтобы те постепенно вымирали.

Жутко звучит, но Империю, едва пережившую Гражданскую войну, сложно было обвинять в чрезмерной жестокости по отношению к тем, кто сперва тысячи лет держал в рабстве людской народ, а затем едва было не погрузил страну в хаос, отдав, попутно, на растерзания желающим. А желающих забрать часть богатств Империи, как на Западном, так и на Восточном материках хватало.

Но уже больше века минуло с тех пор.

Сейчас резервации обладали и законами, в том числе и собственными, которые действовали только на их территории; своими собственными стражами; к ним строили, а местами уже и достроили железные дороги; торговлю и предпринимательство никто не запрещал, более того — Казна субсидировала постройку крупных предприятий: фабрик, заводов, даже несколько верфей.

Именно поэтому в столице хватало всего одного Района, чтобы вместить почти всех Первородных города. Те просто не очень-то стремились покидать север страны, где их не притесняли и не называли, за глаза, зверьми.

Собственно, точно так же, как и они называли людей — тоже зверьми.

Что сейчас и подтвердил пленник.

Нет, проблемы оставались. И много. В том числе жутких и кровавых. Но не как сто лет назад, когда рана, оставленная на теле народа Империи Темным Лордом, еще не зажила.

— Мы смогли продержаться почти пятнадцать лет, — продолжил рассказ эльф. — Пока нас не поймали военные Нджии. Всех моих друзей заживо сожгли на кострах, а меня,