Книга воздуха - Елена Булганова

Сидеть надоело, Весна вскочила на ноги, прошлась туда и сюда по лоджии. Заодно проверила украдкой телефон, Лазарь обещал звякнуть, едва вернется. Маэса уже, конечно, побывала дома, и ясно, что вестей от Джулии нет. И нет вестей о Санине… Лида вернулась в шезлонг, отметила с горечью, что Мила ничего не съела, начала размышлять вслух:

– День рождения у Лехи в сентябре. Значит, в конце лета случается небольшой пожар, после него он ходит смурной, детей от тебя прячет. После едет на соревнования – и завязывает с профессиональным плаванием, так?

– Ну да.

– Скрывать от тебя, если что-то случилось с кем-то из малышей, смысла нет. Да заболей они серьезно – он бы ко мне примчался, просить, чтобы исцелила. Или так ненавидит вечников, что не примчался бы?

– Лид, зачем ты так?! – подскочила на ноги Журавка, сдвинула столик и расплескала свой чай. – Как он может ненавидеть тебя, Лазаря? Благодаря вам жив его отец. А Марат, разве он не вечник теперь? Знаешь, как Леша по другу скучает?!

– Милка, прости меня! – привычно заголосила Лида, бросаясь обнимать подругу. – Я такую ерунду сморозила! Просто выдалось трудное утро. Скажи, какая я склочная дура! Только не прощай сразу, а то знаю тебя, ты вечно прощаешь еще до того, как попросят. В этом вы с Лазарем сладкая парочка.

Мила вместо ответа засмеялась тихонечко, пересела к ней в шезлонг, доверчиво прижалась к подруге. Весна постаралась все же накормить Журавку шарлоткой с рук. Попросила:

– Давай о чем-нибудь другом поговорим. А то уже мозг закипает от этих странностей. Лучше скажи, Паша и Устиша помнят своих родителей, брата?

Мила все же проглотила кусочек, сказала задумчиво:

– Родителей – не знаю. Наверное, помнят, но никогда о них не говорят, не спрашивают. Это для них слишком тревожная тема. Самое плохое в том, что они понимают: родители их не защищали, а такое любому человеку страшно признать, особенно маленькому. Но вот Марата они отлично помнят и любят говорить о нем, ведь он всегда их прикрывал. Алеша им целое панно сделал на стену из фоток, а уж истории про брата – без этого ни один вечер не обходится. Там давно уже такие мифы и легенды пошли…

– Мил, а что они вообще знают… или думают насчет брата? Что он умер?

Мила даже руками на подругу замахала:

– Нет, ты чего! Они знают, что у Марата все хорошо, он выполняет очень важную миссию и пока не может к ним вернуться.

– Но это они еще маленькие. А потом что скажете?

Журавка вскинула на нее тревожные глаза, спросила:

– Ты не веришь в возвращение ребят ? Ну, что они найдут способ снова жить здесь, рядом с нами? Мы с Лешей очень верим в них, в Лазаря. Способ должен быть!

«Сказать – не сказать?» – спросила себя Лида. И решилась:

– Милка, а теперь держись крепче: я ведь повидала Вельшина вчера. Разговаривала с ним.

Мила с тонким вскриком вскочила на ноги, опрокинула шезлонг, Лида за компанию с ним завалилась боком на черно-белую плитку лоджии. И пожалела, что заговорила об этом, подруге и так хватало потрясений. Или клин клином вышибают? Плюс Журавка должна быть в курсе происходящего – они в одной лодке.

Так и не вставая с пола, рассказала обо всех своих вчерашних приключениях. Когда закончила, Мила тихо плакала и даже не вытирала глаза.

– Мил, ну ты чего, все не так уж плохо. Я уверена, что Анна жива и вернется.

– Я и от горя плачу, и от радости, – призналась подруга. – Теперь хоть точно знаю, что Марат жив и здоров. А Леша как обрадуется! Ну, когда вернется… Но как подумаю, каково сейчас Марату, как он переживает за Анну. И снова это ужасное бессилие, Лида! Невозможность помочь тем, кто тебе дорог…

Да, похоже, рассказ все же пришелся не впору. Лида лихорадочно прикидывала, как ей все же успокоить подругу, но тут завибрировал в кармане ее телефон, специально поставленный на беззвучный режим.

– Мил, я на секундочку! – она припустила через квартиру в ванную, заперлась там, выхватила мобильный. Лазарь.

– Привет, ты уже вернулся! – обрадовалась она. Хоть за друга можно не беспокоиться, а то ведь в последнее время опасность так и подстерегает на каждом шагу.

– Лидуся, ты еще у Милы? – От первых же слов друга оборвалось сердце, заколотилось мелко и бестолково где-то в районе желудка. Никогда она не слышала у Лазаря такого голоса, напряженного, почти больного.

– Да, а ты где? Что-то случилось ужасное? Лешка?

– О нем пока ничего неизвестно, Лида. Но ты, пожалуйста, прямо сейчас выходи из дома. Я уже подъехал, жду со стороны улицы. Лидочка, ты скажи Миле, что у тебя срочные дела, если вдруг она захочет пойти с тобой…

– Лазарь, я все поняла! Нельзя, чтобы Мила пошла со мной, ясно. Я сейчас, я скоро!

Она набрала целую пригоршню холодной воды, плеснула в горящее лицо. Сделала несколько глубоких вздохов. И вернулась на лоджию.

Мила все так же сидела в шезлонге, но больше не плакала, задумчиво смотрела сквозь стекло.

– Мил, – сказала Лида. – Меня там мама требует, нужно ей срочно помочь. Я потом вернусь к тебе, если хочешь. Ну, или сперва созвонимся, ладно?

Журавка глянула на нее таким странным взглядом, будто обо всем догадалась. Или Лиде примерещилось?

– Да, поезжай, конечно. А я буду ждать звонка. Ты, если хоть что-то узнаешь, тоже звони, ладно?

– Ну само собой, Мил, какой тут разговор!

Кажется, излишне бравурным тоном она окончательно себя выдала. Но некогда исправлять дело, нужно бежать, Лазарь ждет. Он поставил машину так, чтобы глазастая Журавка не смогла заметить ее из окна, и это подтверждает догадку, что все очень плохо…

Она слетела по лестнице, обежала дом, запрыгнула в салон машины. На заднем сидении кучей лежали перепачканные тряпки, и ей почудилось… на них кровь? И еще этот запах в салоне, мерзкий запах, от него подступает тошнота. Глянула сбоку в лицо Лазаря: скулы обострились, губы сжаты так, что синева по кромке. Даже смотреть на друга было страшно, но она тронула его за плечо и спросила:

– Лазарь, что случилось? Лучше скажи сейчас, не мучай.

В шоколадных глазах плескались беда и боль.

– Лида, про Алексей пока ничего неизвестно, – повторил он с нажимом. – Но я нашел Джулию. Она в моем доме.

– Что говорит?!

– Ничего не говорит, просто не может. Лида, она сильно изувечена, но жива… пока. Даже смогла написать твое имя, поэтому я сразу помчался за тобой. Милая, тебе