Его Сиятельство Бессмертный - Элиан Тарс

— Уж не собрался ли ты пойти хлебосольно встречать этого монстра? — спросила она.

Позади баронессы послышались смешки её товарищей:

— Ну что ты, сестрица, Смерть хоть и безбашенный, но не настолько же.

— Точно. Чего ты себе напридумывала!

— За стену он не сунется.

— Не сунется же?

Вслух ответить я не успел. По моему лицу из-за маски тоже нельзя было ничего прочесть. Однако же каким-то образом Мечникова всё поняла.

Может, из-за моей расслабленной позы?

— Я хочу отправиться с тобой! — решительно выпалила она.

Бойцы баронессы притихли. Один лишь Добрыня обречённо выдохнул и пробормотал:

— Ну да… ну да… разве может быть иначе?

Сама же Мечникова смотрела на меня решительно и преданно.

Я мотнул головой и произнёс:

— Нет, Ольга. В княжестве останешься. Я с составом группы уже определился.

— Костя, но я… — начала была она, однако замолчала, когда я выставил руку.

— Я слово своё сказал, Ольга. И оно неизменно. В княжестве тоже напряжённо будет. Нервы у людей загудят. Могут и глупости наделать. А мне толковые люди и здесь нужны. Точнее, не мне, Оля, а моему роду. Сама знаешь, проблемы у нас с дружинниками. Можешь поддержать Бессмертных? Выступить в качестве представителей нашего рода? К вам, друзья, тоже обращаюсь, — обвёл я взглядом остальных. — Род не забудет вашу помощь и примет вас с распростёртыми объятьями. О жаловании, уверен, с Иваном договоритесь.

Мечникова изумлённо хлопала глазами. Я же улыбался под маской. Ну да, благодаря голубю-умертвию я знал о её намерениях. В тот момент мне нужно было убедиться, что Мечникова на позиции и не пропустит Корявого. Я убедился. И услышал кое-что важное.

— Ты… серьёзно? — осторожно спросила она.

— Серьёзнее некуда, — кивнул я.

— Я должна уточнить. Ты готов взять меня и ребят в дружину?

— Я готов. И предложу даже сделать тебя главой дружины. Но тут пусть Иван решает.

— Я согласна! — быстро ответила она и обернулась к своим ребятам.

Удивительно, но никто из них не пожелал оставить Мечникову. Все изъявили желание стать дружиной графского рода Бессмертных.

— Тогда отдыхайте, а утром приезжайте к имению. Иван свяжется с тобой насчёт точного времени.

Ольга кивнула. Мы попрощались, и я поспешил к своему «Мамонту».

По пути к машине поймал на себе задумчивый взгляд князя, который что-то обсуждал со своими старшими дружинниками. Турский кивнул мне и отвернулся, продолжив разговор.

Я запрыгнул в салон «Мамонта» и быстро произнёс:

— Иван, Мечникова и её отряд решили стать нашими дружинниками. Надеюсь, ты не против. Ольгу предлагаю оставить командиром.

Граф Бессмертный ошарашенно смотрел на меня, открыв рот от удивления.

— Это фантастическая новость… — пробормотал он. — Я о таком и мечтать не мог!

— А надо было, — усмехнулся я, усаживаясь на диван рядом с ним и оглядывая салон вездехода.

Места напротив были заняты — пятеро «людей» в балахонах, согласно договорённости, терпеливо ждали меня.

— Трогай, Игорь, — велел я.

В тусклом, мерцающем свете салона вездехода я смотрел на них — моих древних соратников. Тех, кто поклялся идти за мной, веря в то, что я смогу помочь им. Тех, кто пропитался моей магией «смерти». Они были облачены в ветхие, истёртые временем старинные балахоны, цвета которых словно впитали в себя саму суть их магии: чёрный — глубокий, как беззвёздная ночь, символизирующий «тьму»; багряный — кровавый, как закатное солнце над полем битвы, означал «огонь». Сильнейший из возможных «огней», порождённый ведьмой, которую сожгли на костре. Но она не умерла, а слилась с этим пламенем, пропитанным её болью и кровью. Белый плащ — чистый, как первый снег, носила княжна Беляна, самый могущественный из известных мне магов «льда». Зелёный — ядовитый, как болотная тина, был пропитан «смертью», пожалуй, даже больше, чем моё тело. Его обладатель, бывший князь по имени Гореслав, по праву мог считаться лучшим из моих учеников на пути учения волхвов Мораны.

Пятый плащ — золотой, сияющий, как солнечный луч в полдень, носил самый необычный из моих соратников. Необычный даже по сравнению с Ядвигой, которая сейчас охраняла особняк, или Огнивой. Ведь пятым был Жар. Эволюционировавший огненный монстр. Начинал он свой путь как пламенный жаворонок, но в итоге обрёл разум и стал легендарной Жар-Птицей. Самцом. Вот только умер практически сразу после эволюции, не справившись с огнём своего тела. Я в тот момент был рядом и вернул его к жизни. Так и получилось, что создание, сотканное из «огня» и «света», преисполнилось ещё и «смертью».

Машина тронулась с места, и я снял маску.

— Отвратительно выглядишь, Кощей, — ровным тоном произнесла Беляна. — Да и ощущаешься слабо.

Несмотря на холодный тон, я чувствовал счастье, идущее от белого балахона. Да и от остальных балахонов тоже мощно шла эта эмоция.

— Я тоже рад вас видеть, — произнёс я, понимая, что не могу перестать улыбаться.

Сердце пропустило удар.

Бом!

За ним ещё один удар! И ещё…

Бом-бом-бом!!!

— Костя! — не выдержал Иван и подпрыгнул от переполнявших его эмоций, восторга и неверия. — Ты познакомишь меня с этими людьми⁈ Кто они? Я ощущаю их невероятную мощь! А сколько энергии «смерти» вокруг них⁈ Мне кажется, будто я столкнулся с живыми легендами.

— Ха-ха! Отлично сказано, белокурый! Восхищайся нами! — весело воскликнула Огнива, а затем представилась и назвала всех остальных.

Иван с благоговением слушал её, после чего представился сам.

— Спасибо тебе, граф, — пробасил Дир.

— За что? — опешил Иван Бессмертный.

— Полагаю, именно тебе мы обязаны воскрешением бессмертного князя. Мы ждали его одиннадцать веков. Искали повсюду. Проверяли все слухи о новых волхвах Мораны…

От него и остальных соратников повеяло грустью.

Я молчал, не в силах вымолвить ни слова. Моё сердце предательски сжималось, а за ним и всё тело.

Они не могли здесь быть! Они должны были сгинуть в пустошах, лишённые подпитки от Проклятых Земель.

Но они здесь! Прямо передо мной, будто в былые времена.

А я до сих пор не могу сдержать улыбку.

— Как? — спросил я. — Как вы выжили вдали от Проклятых Земель? Вы же должны были…

— Мы тоже думали, что это невозможно, — ответил Дир, его голос звучал глухо из-под глубокого капюшона, скрывающего его лицо. — Но оказалось, что мир изменился сильнее, чем мы