Либежгора - Рустам Разуванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Деда Коль!
– Оу?
– А почему нужно так долго ждать? Целых десять секунд, здесь что – звук медленнее распространяется?
– Это положено так. Чтоб услышать бабушку твою, вдруг она обессиленная рядом лежит, да сил нет у нее ответить. Вот десять секунд и ждем, чтоб она успела с силами собраться.
– Ясно.
– А то и вовсе у нее, может, голос пропал, дак чтоб хоть палкой там пошуршала по траве или по кустам.
– Понятно.
– А так она, может, в двадцати шагах от тебя лежать будет, ты крикнешь, не дождешься ответа – да дальше пойдешь.
– А-а-а.
– А она и не сможет до тебя докричаться, потому как идешь ты – трава шуршит, да звуки всякие… И не услышишь.
– Вон оно что.
– Да, всегда так делается, когда человека ищут.
– Ясно теперь. А что это, ваша баба Зоя ее с ключами какими-то видела?
– Да нее, моя-то видела, что она на Либежгору пошла. Ну, на дорогу-то, в лесу, по которой мы шли.
– А-а-а.
– Она ей кричала-кричала, мол, «Шурушка, ты куда на ночь глядя?». А та, как и не слышала.
– А ключи тогда кто…
– Ма-а-ама-а!
– Ба-а-аба Шуро-оу!
Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Тишина.
– А ключи тогда кто видел?
– Да никто не видел, это Зоя, Сереги мама, она к бабушке твоей ходила, в аккурат перед тем, как та в лес и нарядилась.
– А-а-а.
– Та ей и сказала, что ключики ей какие-то отнести надобно.
– Вот оно как.
– Та ее поспрашивала-поспрашивала, да ничего не поняла, подумала, мол, напутала что, али что там.
– Ясно.
– Так-то, коли знала бы, дак придержала бы ее… Если б поняла, что в лес она собралась ключи-то относить.
– Да уж.
– А кто знал?
– Действительно.
– Кто ж мог подумать, что она там на старости лет попутала, куда ее потянуло.
– Странная, конечно, история. А что там такое баба Нина рассказывала, за столом еще? У нас на обеде.
– А что?
– А… Вас же не было.
– Не… А что это карга старая наплела опять?
– Да что к Воробьихе идти надо, что только она может с лесу людей возвращать, мол, осиновские всякие такие дела знают и мертвых поднять смогут, если захотят.
– А она-то не осиновских будет. Она наша.
– М-м-м, а осиновские что?
– Да нет осиновских давно, померли все уже, когда их деревню-то в колхоз согнали, давно еще. При коллективизации.
– Да нет, я не о том… А что, раньше, когда они были, они правда такое могли делать? Это ж невозможно?
– Да черт их разберет вообще. Нечистые они, это точно. Всякого за ними полно было.
– А что именно?
– Ой, я ведь не помню уже, я маленький был.
– Ну, хоть приблизительно, что значит – нечистые?
– Да нечистые. Они все там… То на дыры молились, то людей в болотах хоронили.
– Что?..
– Да ну их, все какими-то колдовствами промышляли. У нас все в старину к ним ездили, у них там эти… как их… заговорщики! Во! Говорят, сильные очень были, но все худые дела только делали, хороших никогда вот не бывало.
– Подождите-подождите, что значит – на дыры молились? Каких еще людей хоронили в болотах?
– Ну, в каких болотах, болота у нас одни, там-то у них дальше еще свои есть, за реками-то. Туда и хоронили, говорят, у них там кто-то в старину и сам в отдушинах топился. Ученые потом там из болот каких-то мертвецов вылавливали ведь. Этих, мумий, во!
– Кто-то сам топился? Зачем?
– А черт его знает, что они там выдумляли. Говорю же, они все ведьмы всякие да колдуны. Вот некоторые, рассказывают, в болота ходили да топились там в этих… отдушинах. Потому их так и прозвали – отдушинами. Хотя кладбище свое вроде как было. Там они все по-староверчески как-то выдумляли.
– А что такое отдушина? Как она выглядит?
– Ну, вот идешь ты по болотам, там, за ржавым ручьем. Где топи уже начинаются.
– Ну…
– А там длинные болота… По многу километров, ни конца, ни края не видно, и лес не растет. Все топи до горизонта.
– И что?
– Ба-а-аба Шуро-оу!
– Шурушка-а-а!
Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. И снова ни звука, кроме ветра и шороха опадающих листьев.
– Тихо, что-то там есть. Погоди, внучек, давай-ка посмотрим.
И только после этих слов я обратил внимание на то, что за огромной поваленной березой что-то шелестело. У меня внутри все замерло. Мне почему-то стало немного страшно. Мы стали пробираться к березе. Судя по тому, как осторожно шел деда Коля, он тоже не был уверен в том, что это могла быть бабушка, а не кто-то другой. Кто-то другой. Ну, вот только после рассказов о том, как ведьмы топились в местных болотах, кого-то другого и не хватало.
Глава 5. О молящихся в дыры
Деда Коля подходил к поваленной березе, а я старался держаться позади. Он подобрал сухую палку, валявшуюся рядом, и заглянул за ствол березы, раздвигая палкой заросли папоротника. В тот же момент опять что-то зашуршало. Через несколько секунд наш пожилой сосед заулыбался.
– Ежик, смотри-ка…
– Ежик?
– А ну, посмотри-ка сам, вон он, маленькой какой.
Я подошел поближе. Снова раздвинув заросли папоротника, он указал пальцем на маленький темный комочек. Пока я смотрел на него, ежик решил поглубже забраться в заросли, старательно прячась от нашего внимания. Он двигался как-то отчаянно быстро и, казалось, даже неловко. Но я знал, что это только кажется. Я был наслышан, насколько ловко ежи охотятся на мелких грызунов, в особенности на кротов. Но как бы то ни было, он все равно производил впечатление милого и неуклюжего зверька, и наблюдение за ним отвлекло меня от грустных мыслей. Заросли папоротника, высокие ели, которые загораживали дневной свет, звенящая тишина, в которой изредка шелестели листья на ветру – все какое-то чужое. А тут ежик. Я еще раз огляделся и сразу же вспомнил, где мы находимся. Либежгора. Глухой участок леса, окруженный болотами и маленькой заболоченной рекой. Вот даже ежика нашли, а человека и следа не видно. А может, она тоже лежит где-нибудь вот так в папоротнике и рукой едва пошевелить может? Пальцы рук начинало сводить от холода. Я начал дышать на них, чтобы согреть и заметил, что со рта идет густой пар. Ноги тоже уже начинали мерзнуть. Отголоски рассудка
