США в XX веке. От бургера до Буша. Полная история - Алекс Каплан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эйзенхауэр в одном из первых своих выступлений на посту президента поведал Америке, насколько дорого обходится государству ведение холодной, корейской и любой другой войны. К тому времени расходы на оборону утроились по сравнению с расходами в первые послевоенные годы. Пацифистская речь Эйзенхауэра в начале его первого срока, описывающая высокую стоимость оружия, стала иконой американской политической мысли. В конце второго срока он отличился не менее знаменитой речью, которая по сути своей также была антивоенной, – в ней он раскритиковал военно-промышленный комплекс США. Через месяц с небольшим после смерти Сталина президент Эйзенхауэр решил проявить внешнеполитическую инициативу и сделать миролюбивый жест в сторону СССР и одновременно завоевать симпатии простого американского народа. Шестнадцатого апреля 1953 года он выступил в Вашингтоне перед членами Общества газетных редакторов – влиятельной в стране организации. В своей речи президент заявил: «Каждая сделанная винтовка, каждый построенный корабль, каждая выпущенная ракета, в конце концов, означают кражу у тех, кто голодает». Он обрушил на головы сограждан правду: «Стоимость современного тяжелого бомбардировщика приравнивается к стоимости школ в 30 городах, стоимости двух электростанций на город в 60 тысяч жителей, к двум новым больницам и к 50 милям новых дорог». Речь эта имела колоссальный успех, а двойное ее назначение превзошло всяческие ожидания. Народ был поражен сказанным. Кому, как не самому заслуженному военному в стране, было знать, во сколько обходится нации ее оборона. А тот факт, что Эйзенхауэр имел смелость раскрыть правду, только добавил ему уважения. Пацифистское заявление возымело влияние и на новое советское руководство, обусловив предпосылки для начала первой советско-американской разрядки – особенно важной в свете тотальной вражды, царившей на международной арене на момент завершения Трумэном своей политической карьеры в конце 1952 года. Эйзенхауэр не только коренным образом изменил международную обстановку, но и не менее решительно взялся за решение внутриполитических проблем, хотя на это ему понадобилось некоторое время. Речь идет о сенаторе Маккарти и его деятельности по поиску коммунистов в американском правительстве и обществе. В феврале 1950 года этот ранее ничем не примечательный провинциальный сенатор выступил с заявлением о существовании списка из 205 имен сотрудников Государственного департамента, которые, по его словам, либо являлись членами коммунистической партии, либо сочувствовали ей. Господин Маккарти был крайне возмущен и не преминул об этом заявить, что именно эти люди определяли внешнюю политику государства. Сенатор придерживался крайне правых взглядов, однако в данном случае он руководствовался не партийными идеалами, а банальным желанием стать знаменитым и успешным политиком, что делало его политическим оппортунистом и карьеристом. На гребне борьбы с коммунизмом, когда в октябре 1949 года в результате победы коммунистов в Китае международная обстановка достигла наивысшей точки кипения, он сделал свое громкое и ничем, кстати, не подкрепленное заявление. Расчет Маккарти был предельно прост: американская пресса услышит его и сделает знаменитым. Однако никто не мог и предположить, насколько всеобъемлющим и глубоким окажется влияние прессы на умы американцев, – и провинциальный сенатор в считаные дни превратился в одного из самых могущественных политиков страны. Приход коммунистов к власти в Китае привел в ужас рядовое население США, которому казалось, что вслед за огромной страной перед «красной угрозой» падет вся Азия, а затем и весь мир. На волне этих страхов, всего через три месяца после потери Китая, появился никому дотоле не известный сенатор Маккарти co списком коммунистов в Госдепе. Америке сразу же стало понятно, почему был потерян Китай, – не знала она лишь того, какая страна на очереди. Американские газеты подхватили заявление Маккарти, не удосужившись проверить ни изложенные им факты, ни личность самого сенатора. Они наперегонки печатали материал, а господин Маккарти реагировал незамедлительно и не умолкал долгих четыре года – до того момента, пока на его пути не встал президент Эйзенхауэр. Сенатор кормил американскую прессу самой ультраправой и реакционной политической ботвой в истории страны, за что неизменно удостаивался чести видеть свои измышления на первых полосах популярных изданий. Симбиоз этот оказался крайне продуктивным: СМИ жаждали материала погорячее, сенатору нужна была слава. Вместе эти беспринципные люди устроили в Америке невиданную дотоле истерию, запугав до крайности половину страны. В той атмосфере лишь немногие честные журналисты осмеливались изложить трезвый взгляд на происходящее. Одним из них был Герберт Блок из газеты Washington Post. Ему принадлежит термин, ставший впоследствии обиходным, – «маккартизм». Он использовал слово как синоним жуткой демагогии. Однако Маккарти, отличавшийся невероятной самоуверенностью, немедленно взял это слово себе на вооружение, заявив: «Маккартизм – это американизм с закатанными рукавами».
Сенатор Маккарти
Когда Дуайт Эйзенхауэр одержал победу на выборах, в стране не было более влиятельного политического деятеля, чем сенатор Джозеф Маккарти. Однако его больше боялись, чем уважали даже самые реакционно настроенные политики в стране. Сенатор заявился в вагон предвыборного поезда тогда еще кандидата в президенты Дуайта Эйзенхауэра, чтобы наладить отношения с будущим президентом США, и… напоролся на жесткий отпор. Генерал после недолгой беседы просто выставил
