Тысяча разбитых осколков - Тилли Коул

После того, как мы закончили ужин, я рука об руку с Силом пошла обратно в свою комнату. Он ждал меня у двери. Мне нужно было, чтобы он был со мной прямо сейчас. Потому что сегодняшний вечер был для меня мучительным. Я подошел к комоду, а наверху лежал блокнот Поппи.

Я повернулся к Силу, который следил за мной ястребиными глазами. Его серебристо-голубой взгляд смягчился, когда я прижала блокнот к груди. Дрожащими губами и голосом я сказал: «Я на самой последней странице».

Каким-то образом я прочитал десятки и десятки записей в блокноте, которые оставила мне Поппи. Я написал ей ответ в дневнике, который мне дали Миа и Лео. Было приятно разделить с ней это путешествие. Помогла мне снова с ней связаться. Своими записями Поппи поднимала меня, когда я падал, была золотым лаком на моих осколках, когда я разваливался на части.

На протяжении всех страниц она дежурила рядом со мной во время этой поездки. Когда я плакал, чтобы заснуть. Когда я тосковал по дому… но не так сильно, как ожидал, потому что моя сестра разговаривала со мной каждый вечер.

Но это было все.

Это была последняя ночь, последняя глава ее прощания со мной. И хотя мне не хотелось это читать, я знала, что мне придется это сделать. Мне не хотелось прощаться с ее потрясающими словами, ее воодушевляющей прозой. Четыре года назад мне не хотелось прощаться с сестрой, и уж точно не хотелось прощаться с ней сейчас.

Но мне пришлось. Прощаться нужно было, хотим мы этого или нет. Как и сакура, цветущая вишня, которую она любила, учила – ничто не вечно. И мне – нам всем – пришлось принять этот факт. Мы могли поверить в другую жизнь, найти смысл во Вселенной или во что бы то ни было, что, по нашему мнению, произошло дальше.

Но прощаться в той или иной форме всегда придется прощаться на этой Земле.

Я протянул руку Силу. Он не колебался. Он соскользнул с мозолистой кожи, татуированная рука в моей. И он сжал его дважды. Я одарила его водянистой улыбкой. Слезы уже выступили на моих глазах. У меня пересохло в горле, но я успел сказать: «Ты останешься со мной…» Я глубоко вздохнул. «Для этой последней записи?»

Сил сморгнул собственные слезы и сказал: — Я бы не хотел быть где-то еще. Голос у него был хриплый, бостонский акцент сильный. Он терпел свою боль, но он был рядом и со мной.

Отель, в котором мы остановились, был традиционно японским. Низкие столики и бумажные перегородки, разделяющие части комнаты. И из каждого гостиничного номера открывался уединенный вид на идеально ухоженный сад. Схватив Сила за руку, я повел его к мягкому низкому сидению снаружи и сел. Он заключил меня в свои объятия, его высокое и широкое тело создавало вокруг меня защитный щит.

Я смотрел на заходящее солнце и на звезды, которые начинали сиять. Вселенная была огромной и внушительной, настолько вечной, что она должна была казаться ошеломляющей. Но было что-то , подумал я, что-то утешительное в том, что все люди в мире каждую ночь смотрят на одни и те же звезды и луну, где бы они ни находились.

Я еще раз провел рукой по блокноту. Улыбнулся почерку Поппи. Когда-то этот блокнот меня так пугал. Я избегал этого и прятал его в ящике своей комнаты. Теперь это был источник мира.

Это было мое личное обращение к сестре, которая любила меня без всякого сравнения.

Сил наклонился ближе и шепотом поцеловал меня в шею. Он проследил поцелуями мою щеку и волосы. Я закрыл глаза, как и он, слыша пение птиц в темных ветвях окружающих деревьев. Я улыбнулась, услышав заразительный смех Трэвиса и Дилана из другой части сада.

Жизнь, подумал я… это действительно прекрасная вещь.

— Я готов, — тихо сказал я, осознавая важность этого момента. Это было почти священно. Для меня это было так. Руки Сила обняли меня и поддержали, и я перевернул последнюю страницу.

Мой желудок перевернулся, когда я посмотрел на почерк Поппи. Это было не так аккуратно, как первые страницы. На протяжении всего блокнота я видел, как она устает. Ее почерк был слабее, но ее слова мне были совсем не такими.

Я вспомнил эти дни. Я вспомнил, как видел ее прикованной к постели. Ее дыхание было настолько затруднено, что ей приходилось носить кислородную трубку днем и ночью. Кожа у нее была желтоватого цвета, а глаза казались слишком большими. Она похудела. Но она все еще была такой же красивой, как и лепестки, которые, как она наблюдала, начали опадать за окном ее спальни. Я глубоко вздохнула, успокаиваясь, а затем прочитала мне прощальное послание сестры. Младшая сестра, которая обожала свою старшую сестру всем сердцем.

Саванна

Боюсь, время пришло. Когда я пишу это, моя рука изо всех сил пытается держать ручку. И, честно говоря, я чувствую, как на меня давит тяжелое притяжение смерти. Я не хочу, чтобы ты волновался. Это не кажется угнетающим. Это не вызывает грусти или страха.

Такое ощущение, будто меня зовут домой.

Люди боятся смерти. Воспринимайте это как мрачное и пугающее. Но я здесь, в конце, и это совсем не так. Это пьянящая легкость, которая парит рядом. Я чувствую запах цветов вокруг себя. Не знаю почему, но мне нравится думать, что это Мама занимает свое место рядом со мной, чтобы вести меня в эти последние часы. Пока она не выведет мою душу из моего разбитого тела. И я оживу. Я снова буду сильным. Я уйду с последним цветком сакуры.

Руна сейчас рядом со мной. Он боролся со сном уже много дней. Он взял меня на выпускной, Саванна. Он танцевал со мной под мою любимую песню и ни разу меня не отпустил. Прямо сейчас он спит рядом со мной, прижимая меня к себе.

Ты только что пришел и тоже сел рядом со мной. Ты ничего не сказал, но мы сидели рядом и смотрели, как лепестки за окном падают, словно летний дождь.

Это была ты, Саванна. Тишина в моей буре. Мое утешение. Моё ровное дыхание. Биение моего сердца.

Я надеюсь, что когда вы прочтете это, вы исцелитесь. Надеюсь, прочитав эту последнюю запись, вы почувствуете себя сильнее. И поверь, что мне больше не больно. Поверь, что я иду рядом с тобой по