Кодовое имя «Марта» - Фаина Дмитриевна Савенкова

к себе. Сейчас он был единственным живым существом в этой сумасшедшей вселенной, сжатой до размеров космического корабля. Более того, единственным родным существом, которому она могла доверять, во всем ныне враждебном к ней мире. А вокруг только холод, мертвый металл корабля и такие же камни, носящиеся по космосу с огромной скоростью… И как-то так тоскливо стало на душе, что девочка чуть не расплакалась. Хорошо, что трижды проклятая дверь в криокамеру еще не успела снова открыться и опозорить ее. Кажется, Марта впервые воспринимала тьму не как врага, рядом с которым она беззащитна, а как друга, который не выдаст ее слабости. Поддержка от самого большого ее страха… Была в этом своя ирония, которую она смогла оценить и даже улыбнуться.

– Сократ, не вижу смысла дожидаться, пока откроется дверь. Тусклый свет из коридора все равно не сможет толком ничего осветить, а вот маячок в виде слабой подсветки я точно на время потеряю. Предлагаю медленно идти к одной из капсул и попытаться разбудить кого-нибудь, не настолько же мы тупые, чтобы не разобраться. Надеюсь… Ты будешь моими глазами, хорошо? Ты же лучше видишь в такой темени или я ошиблась?

– Не уверен, что мое зрение тебе сильно поможет, но согласен, конечно. Как-никак потомок первой кошки-космонавта.

Мало-помалу, осторожными медленными шагами девочка с котом на руках пошла к ближайшей криокапсуле, при этом чувствуя себя тем самым мотыльком, летящим к огню. Позади открылась тяжелая дверь, снова подчеркнув своим холодным светом непроглядную тьму впереди. Впрочем, направление-то Марта знала, ему и будет следовать дальше. Девочка слегка улыбнулась, представив, как ее путь к капсуле выглядел бы, если бы она действительно была мотыльком-переростком: несколько шагов вперед, «о, открытая дверь», все сначала. Какая-то бесконечная игра, ей-богу!

До цели оставалось всего ничего, но Марта остановилась: предчувствие или банальный страх, свойственный всему живому? Страх. Так проще будет убедить себя в правильности решения, потому что мысль о предчувствии заставит вернуться обратно так и не узнав, что происходит на корабле.

Из бесконечного цикла бессмысленных рассуждений и автоматических действий ее вырвал звук глухого удара. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы понять его причину: Марта врезалась в основание капсулы, едва не выронив из рук Сократа. Воистину, столкновение грез с жестокой реальностью! Наиболее трагичная и беспощадная драма со времен сотворения человечества!

Марта привычно ожидала потока кошачьей брани, но так и не дождалась, что лишний раз подчеркнуло контраст между обычной жизнью и нынешней ситуацией.

– Жив?

– Не дождешься, – недовольно пробурчал кот.

И все-таки есть стабильность в мире!

Несмотря на то, что крышка криокапсулы была частично прозрачной для удобства пассажиров, все же разглядеть того, кто находился внутри, было очень сложно. «Давай, что ли, поищем, как она открывается. Должна же где-то быть панель с данными о состоянии пассажира и краткой инструкцией», – неуверенно произнес ребенок. Вот только между тем, чему учили на курсах, и реальной жизнью – огромная разница. Да еще и модели капсул сейчас были другими. Самое время призвать на помощь железного дровосека, если бы не его «героическая» борьба с дверью.

– Что-нибудь видишь?

– Глупый вопрос, котенок. Конечно, вижу! Дело исключительно в том, что именно вижу, – питомец был каким-то слишком серьезным, что придавало его, и без того специфическому, стилю общения еще более агрессивный оттенок.

– Сократ, не уподобляйся Бонифатию, будь он неладен.

Кот промолчал, продолжая оглядывать стоящую перед ним криокапсулу. Наконец он спрыгнул вниз и, как предположила Марта, продолжил свой осмотр уже с боковых сторон.

– Ну, что там?

И снова в ответ лишь молчание. Девочке это порядком надоело, поэтому она наклонилась над криокапсулой, пытаясь разглядеть неизвестного ей пассажира. Если он там был, конечно же. Вот это была бы потеха, если бы персональная капсула оказалась пустой. В теории быть такого не могло, но все же, а вдруг? Хотя лучше, конечно, найти дисплей с данными. В старых моделях, которые она изучала, он находился сбоку. А вот новые, как на этом корабле…

Девочка вплотную прижалась к стеклу и наконец-то смогла увидеть человека, находящегося внутри. Мужчина. Худощавый. Незнакомый. Умиротворенное выражение лица. Как и положено, наверное. Все остальное разглядеть было невозможно.

– Пойдем отсюда. Перебирай лапками, котенок, ну же, – встревоженный голос Сократа, если коммутатор способен был правильно передавать оттенки кошачьих интонаций, эхом разнесся по помещению, отталкиваясь от стен.

С одной стороны Марта не заметила ничего подозрительного, с другой… Сократ не стал бы так шутить. Как вообще ее питомец себе это представляет: «перебирать лапками», потеряв ориентиры? Дверь, к счастью или сожалению, не открывалась с тех пор, как они подошли к капсуле. Да и с людьми что делать? Если здесь опасно, не оставлять же их рядом с этой опасностью. Вот… Вот, например, тот мужчина, которого она видела. А вдруг это командир корабля, единственный, кто умеет им управлять? Ну, не единственный, конечно, но все же.

– А люди? Как же они? Вот этот – Марта по привычке кивнула в нужную сторону, – он кто? Нам надо его разбудить, Сократ. Кого-нибудь, кто может управлять кораблем.

– Не надо никого будить, пусть себе спят, ребенок.

Будто отрицая неизвестную угрозу, девочка проигнорировала слова кота и нервно принялась искать панель с персональными данными пассажира и его должностью.

– Так, вспоминай, вспоминай… Это новая модель. Данные должны быть указаны… Точно, в изголовье. Сейчас обойду… Не беспокойся, я быстро, – не отрывая руку от стенок капсулы, Марта подошла к нужной стороне. – Вот. Если это тот, кто нам нужен, мы попросим Бонифатия разбудить его.

– Котенок, пошли отсюда… – Когда она его, взрослого мудрого кота, слушала? Наверное, впервые в своей жизни Сократ растерялся и не знал, как поступить. Если сейчас напасть на Марту, можно случайно поранить ее немного сильнее, чем планируется, а это в свою очередь в будущем может привести к проблемам. Оставить все, как есть?.. Решено! Он будет рядом, а там будь что будет…

Щурясь, девочка начала читать едва различимый текст:

– «Алексей Смирнов, 32 года, группа крови АВ, хронические заболевания отсутствуют. Бортинженер. Криокапсула отключена в целях экономии ресурсов». Все, как сказал тот призрак капитана.

– Котенок, пошли…

– Да, ты прав, надо позвать Бонифатия, чтобы он подключил капсулу. Бортинженер, думаю, тоже понимает, что и как.

Сократ молчал, коря себя за то, что не остановил своего котенка от столь безрассудного шага. Надо было… Он и сам не знал, как «надо было». Не хотел же лететь! И котеночка не хотел отпускать… Почему котов никто никогда не слушает? И как теперь быть?

Тем временем, аккуратно ступая к выходу, Марта продолжала рассуждать вслух, не нуждаясь ни в одобрении, ни в диалоге: «Сократ, как думаешь, что произошло? Почему свет почти везде отключен или в энергосберегающем режиме? И отключение капсул. Разве это безопасно? Ну, там же обеспечение жизнедеятельности человека, дыхание, контроль сердцебиения…» Девочка остановилась, постепенно осознавая, что означает сухое: «Криокапсула отключена в целях экономии ресурсов». Для описания состояния Марты как никогда подошла бы фраза «земля уходит из-под ног», если бы не ее поистине издевательский смысл в данном месте и в данное время.

В попытке найти опору хоть в чем-то, Марта села на пол. Больше всего ей сейчас хотелось даже не вернуться домой или увидеть команду корабля-спасателя, нет, ей хотелось попросту прислониться к стене. Плевать, какой именно: уютной деревянной, нагретой лучами палящего летнего солнца, или сковывающей своим металлическим холодом, шероховатой или гладкой; лишь бы можно было прислониться и не потеряться в новой реальности, затягивающей в бездну похлеще зыбучих песков.

– Они спят, просто спят, да, мой мохнатый друг? И мы с тобой тоже спим, верно, Сократ? – слишком спокойный отстраненно-холодный голос Марты еще больше напугал ее четверолапого спутника.

– Да, котенок, спят. Пойдем в коридор к нашей железке.

Что бы ни делал Сократ, что бы он ни говорил, его хозяйка продолжала сидеть на полу, разве что теперь молчала. Коту ничего не оставалось как применить силу, буквально: он