Дубль два. Книга вторая - Олег Дмитриев

Я с новым, значительно бо́льшим вниманием посмотрел на бокал вина. Который принёс нам Ваня в Твери, в ресторане отеля «Пушкин». Да, такого «Визита к Минотавру» тут ждать было неоткуда, но вот поди ж ты.

— Это она научила Амати понимать и чувствовать структуру дерева. Потому и пели его скрипки совершенно по-своему. Каждая по-своему. Плесни-ка, Серый, ещё, раз уж пошёл такой разговор.

Хранитель бережно развёл ещё и осторожно, по вилочке, влил в банку. Мы ждали продолжения истории, и на крутивших пальцами у виска местных нам было совершенно наплевать.

Осина рассказал и о Ели, и об Оливе, и о Каштане с озера Гарда. Про последнего добавлял Сергий — он видел величественное дерево живым, ещё до первой мировой. Которую Каштан не пережил. И я даже не старался представить, сколько же всего помнили и знали эти существа. И поговорка про «пень бесчувственный» теперь воспринималась совершенно по-другому. Если остро переживать гибель каждого друга — долго не протянуть. Но чтобы так, как Осина, достоверно и ярко всё помнить, и не сойти с ума — это нужно, конечно, сверхъестественной сущностью быть. Как Древо.

— Скажи, а вот те маленькие пять штучек, которыми нас Вяз угостил — это чего такое было? — не удержался я от вопроса, пока Сергий, снова по вилке, доливал в банку остатки разведённого вина.

— Такого тоже не было давно. Очень давно, — Ося говорил неторопливо, размеренно. — Если по-вашему, по-простому, то это один из самых сильных в мире иммуномодуляторов вкупе с редкими аллелями двух генов, с уникальными теломерами.

Если это было по-нашему, по-простому — то я, получается, был не наш.

— Болеть не будем, и жить станем, пока не надоест, если уж совсем примитивно, для некоторых, — пояснил Сергий, заслужив от меня благодарный кивок. Ладно, на их фоне примитивным быть не стыдно. Остальные-то вообще, выходит, элементарные.

— Клетки Вяза, как и любого Древа, могут влиять на продолжительность жизни людей и её качество, — Ося вещал, как из президиума. — Серый верно сказал, все известные сейчас болезни вам больше не страшны. У вас теперь иммунитет — как у дерева, образно говоря. И из болячек страшны пожар, топор и короеды. Но вам, как многомобильным, это угрожает несильно. — Вот же злопамятный какой.

— И стареть вы будете по-другому, — подключился Хранитель. — Обычно встреча с Древом добавляет от пятидесяти до ста годков жизни. Но там клетки другие и дозировка явно не такая. Подарок Вяза, думаю, раза в три мощнее будет.

— Если не в пять, — подтвердил Ося.

Я крутил в руке бокал с коньяком. Пытаясь как-то уложить в голову неожиданную мысль, что могу прожить триста лет. Если не пятьсот. На ум почему-то упрямо лезла черепаха Тортила, как потенциальная ровесница. И ещё споры второго ранга, которые лишили мир уникального учёного, а мне только чуть-чуть морду пощипали. И то, что, если всё сложится удачно, мы не только Павлика в первый класс проводим, но и на летающих машинах покатаемся, и в отпуск на «Флостон Парадайз» слетаем, как Корбен Даллас.

— Мужики, айда на троих, а? — мысли о непостижимо далёком будущем прервала невнятная речь командированного, который успел отлипнуть от стола и добраться до нас, перехватываясь, как ленивец или очень медленный гиббон, по спинкам стульев. На подбородке у него блестел маслом кусочек огурца, а в уголке рта торчала веточка укропу.

— А то сидите, как сычи, молча, да на банку свою пялитесь, ладно бы — с закусью, — продолжал «наводить мосты» Венец Творения, царь природы, человек разумный. По задумке.

Но тут гравитация, бессердечная, как всем известно, включилась в игру и придала истории динамику. Стул, стоявший между мной и Хранителем, на котором практически висел гражданин, внезапно встал на дыбы. Ну, ладно, не встал, а только попробовал. Но командированному хватило. Его закрутило вокруг своей оси, завернув спиралью мягкие ноги. А рука, резко ускорившись и пытаясь поймать что-то важное, например, точку опоры, метнулась змеёй к банке с Осиной внутри.

Глава 6

Новые горизонты

Как это получилось — я снова не понял, как и днём, в торговом центре, с тем кабаном, что хрюкал на мою Энджи. Да что — я, судя по глазам Сергия, он тоже не ожидал ничего похожего. Не говоря уж об остолбеневших официантах.

Но как бы там оно ни получилось — а вышло, как вышло. Моя рука оказалась на пути летевшей длани безнадежно падавшего туловища. И как-то ухитрилась прервать падёж командированных в отдельно взятом ресторане. Спасённый пытался сфокусировать зрение хотя бы на чём-то, но пока не мог. Почти литр водки внутри кому хочешь прицел собьёт. Сергий подхватил драгоценную банку и снова прижал к себе, став мгновенно похожим на скорбного умом: брови над очками, рот настежь, в руках — тара с говорящей древесиной.

А я, удивляя самого себя, обратился к туловищу Речью:

— Очнись, человече. Ступай спать. Утром купи подарки семье. И не пей в одиночку — примета плохая.

В процессе одностороннего общения, на которое ушло от силы секунд пять, лицо Хранителя вытянулось ещё сильнее. Стоило мыслям «замолчать», как командированный расплёл замысловатый крендель, в который свернуло его ноги земное притяжение, помноженное на алкоголь, и даже притопнул, будто завершил по-уставному команду «Стой! Раз-два». И, пробормотав неожиданно внятным, хоть и подсевшим, голосом: «Прошу извинить, господа», отправился к выходу из ресторана без ожидаемых рысканья, крена и тангажа. Мимо замерших официантов. Позволив себе обернуться на наш столик лишь единожды, уже у барной стойки, с видом человека, столкнувшегося с непознанным. Сильно, до звона, столкнувшегося.

— Ты, Ось, начни уже учить его, что ли, — пробормотал Сергий, ставя банку ближе к центру стола, предварительно осмотревшись с подозрением вокруг на предмет новых источников угрозы. Которых не было.

— Да, это от души. Замечательно. Достойно восхищения, — отреагировал наконец-то Ося после неожиданно длинной паузы. И снова, кажется, фразой из какого-то старого фильма. Где тоже хватало необъяснимого.

— Коньячишко-то, признаться, был так себе, но всё равно жалко, — дед с тоской смотрел на бутылку, где оставалось от силы на пару глотков. И, кажется, стремительно приходил в себя, продолжая привычно бубнить. — Не Странник, а спецмедвытрезвитель какой-то. Холодная при жандармерии. Ромберг недоделанный.

— Кто? — решил уточнить я зачем-то.

— Еврей один из неметчины,