Страна Незаходящего Солнца. Том I - Владимир Панцерный

руководством процессом рытья могил и разгребания завалов, но такое чувство, будто все хотят наоборот. Ну серьезно, помнишь фильм, который заказало наше командование?—Фильм? Не знаю, может быть и помню. Про что он?Я имею в виду тот, который называется что-то типа «До дня победы». Там тыловик создает развлекательную бомбу и взрывает ее перед солдатами на острове, и им становится весело. Я не понимаю, почему в дни, когда гайдзины хотят и успешно пробуют сравнять с землей всю нашу Родину, мы должны смотреть комедии про смешную бомбу? Это вызывает только стыд и склоняет к харакири больше, чем любое существенное поражение. Кабинет Тодзё не допускал такого.—Ладно, хорошо, давай не будем обсуждать кабинеты министров. Что ты думаешь написать про этот летательный аппарат в отчете по испытаниям? Лично я поддерживаю начало его массового производства. Это действительно может многое изменить.—Да я тоже. Я не нашел каких-то особых недостатков. От меня тоже будет положительная характеристика, хотя все же отмечу, что нужно будет проводить некоторую переподготовку пилотов, все таки кроме этих двоих у нас больше нет людей с опытом управления такими вещами.Кстати… У этой штуки, кажется, может быть неплохой потенциал для воздушного десанта.—Это почему? Чем он будет лучше уже применяющихся для этого самолетов?—Он, конечно, не такой вместительный, как наши транспортники, но думаю его специальные модели с уклоном на транспортировку живой силы смогут мало того что десантировать солдат в нужную точку, так еще и по возможности сами садиться на любую горизонтальную площадку чтобы выпустить или забрать назад десантников. Это даже может сделать высадки «тэйсин сюдан» в тыл врага не миссиями с обязательной смертью. —Хм… В конце концов, это не наш профиль. Если хочешь, чтобы над этой темой задумались, напиши все это генерал-лейтенанту Рикити Цукаде. Вся десантура, и наша, и армии — под его руководством. Он более компетентен в этом вопросе, кто знает, может твоя идея действительно очень перспективна. Ну да ладно. Сворачивай все тут, и пошли уже отчеты писать.Генерал немного отошел и поднял закрепленную на поясе ракетницу. Направив ее под углом около семидесяти градусов, он выстрелил в небо большой зеленой ракетой — это и был сигнал для летчиков и остальных участников смотра о завершении. Нишигаки, кажется, не сразу заметил это, продолжая висеть в воздухе и иногда разворачивать свой аппарат, но где-то через минуту отреагировал и стремительно удалился обратно в сторону аэродрома, уже более уверенно, на ходу, планомерно снижая высоту. Генерал с биноклем поднял планшет на поясе и что-то быстро дописал карандашом на листке с заголовком «Ход испытаний». Судя по всему, там офицер вкратце набросал свой взгляд на результаты, а раз закончил писать столь быстро, то никаких требующих более подробного разбора замечаний не имел. За это время вертолет окончательно исчез вдали, зайдя на посадку.Испытание “ヘリ”-объекта, движимого винтом, были завершены. От того, какие результаты в отчетах от генералов получит премьер-министр Кантаро Судзуки (прошлый министр, Коисо Куниаки, который принимал доктрину Канеширо, ушел в отставку из-за отказа разрешить ему принимать участие в решении тактических военных вопросов на Окинаве, и мгновенно последовавшей за этим трагической гибелью «Ямато») и что об этом скажут представители Высшего совета по управлению войной, отныне зависела судьба проекта. Как и ожидалось, в отчетах от генералов никаких недовольств не было, а вертолет был предоставлен ими так, как будто он рискует стать важнейшим козырем в рукаве Империи.Кантаро Судзуки, возможно, и не хватило бы этого — новый министр мог не принимать положительные решения по доктрине так спонтанно, как Куниаки, Но здесь, внезапно, сыграл решающее значение кое-какой фактор — Коисо находился под сильнейшим впечатлением от сказанного ему Императором про доктрину Канеширо, особенно из-за того, что тот, по сути, намекнул ему на очевидный, казалось бы, факт — предки и боги не допустили бы, чтобы воюющая и постепенно погибающая страна трижды была вынуждена рассматривать бесполезные планы. Грубо говоря, экс-премьер-министр решительно поверил, что эта доктрина должна быть действительно очень эффективной, доказательством для него служили слова Императора и неожиданная победа первого оружия, которое требовалось начать производить согласно доктрине — зенитных ракет «Фунрю-4», применение которых спасло железнодорожную систему островов от перенагрузки, а снабжение от коллапса. Он так же все еще помнил, как император спросил, является ли тот синтоистом, хотя ответ на этот вопрос точно был для него очевиден. Еще до начала войны и на предыдущих ее этапах, пока он даже не был премьер-министром, Коисо был очень ревностным сторонником идеологии «государственного синтоизма», провозглашавшей данную религию чем-то вроде симбиоза образа жизни и идеологии и призванной активно распространять и продвигать исключительно веру синто. Так, например, он восстановил возможность проведения обряда «мисоги», то есть ритуального очищения тела, на реке Сукумо. Император не высказал премьер-министру абсолютно никаких оскорблений или унижающих его достоинство слов, но показательное уточнение вероисповедания и обычная просьба задуматься над мнением, им высказанным, кажется, засели в его голове даже намного больше, чем обычный прямолинейный приказ. Поэтому он не просто сам почти безоговорочно следовал доктрине, влияя на армейских и флотских чиновников и функционеров с целью добиться наиболее точного исполнения требований (из-за чего, кстати, приобрел бесценный для Японии опыт успешно договариваться и контактировать с обоими родами войск), но и посчитал своим долгом передать преемнику, 77-летнему адмиралу Судзуки, эти самые слова императора и призвать его неукоснительно соблюдать доктрину.Не то, что бы это было очень успешным ходом. Престарелый адмирал на посту премьер-министра вызывал волнения у армии, но не очень то одухотворял свой флот, изначально являясь противником вступления в войну с США, а теперь еще и проведя многочисленные переговоры с силами Союзников, которые невероятно возмутили готовых сражаться до последнего вздоха армейцев. Наверное, единственным союзником адмирала был… Сам император Хирохито. Здесь они, вдвоем, представляли собой третью сторону межвойсковых разборок — высших начальников и тем, и другим. Императора было почти невозможно понять. Сначала он аккуратно намекнул Куниаки на необходимость принятия новой доктрины для будущей победы, теперь он покровительствовал стремящемуся к перемирию его преемнику. Для полководцев никогда и не было секретом, что тэнно, кажется, то ли не умел, то ли не хотел управлять государством. Это можно было понять даже из его реакции на важнейшее решение за все его правление — начало войны с Союзниками в декабре 1941. Тогда император просто зачитал стихи, которые некоторые восприняли как согласие, а некоторые как неуверенность в правильности принятого решения. Как всегда, последнее слово осталось за Хидэки Тодзе, и полномасштабная война, продолжающая и по сей день. На