Мрачново - Степан Александрович Мазур

Всё-таки качественный фастфуд никому не повредит. А пока будешь петь — проголодаешься.

Творчество — штука энергозатратная. Силы надо регулярно восполнять. Особенно таким растущим организмам, как Мара и Даймон. Да и Чёпа полакомиться чем-нибудь никогда не против. Даже если в качестве угощения предлагается какой-нибудь хлебобулочный собрат.

Колобок первым и упрыгал к тут-туку с провизией. И успел если не съесть, то хоть понадкусать большую часть еды. Всё лучше, чем собственными руками каждый раз закусывать. Руки эти ещё и отрастить заново нужно. А это тоже время. А еду за это время может кто-нибудь другой съесть.

На Михаэле тут же принялись снимать мерки, буквально срывая старую рубашку. Но этим уже занялись не костюмеры, а фанаты. Те в количестве двух с половиной штук, где половина составляла одного пёсика, держали три предоставленных Агатой плаката. Старая банши знала толк в поддержке и уже начала набирать массовку.

Теперь эта массовка, состоящая из деда, собаки и молодой девушки с очками на минус десять, пыталась одновременно держать и плакат, и скандировать: «Мрачновский кошмар!»… «Мрачкош!»… «Мрачко!». Затем сократив до «Мрач!».

После новых попыток тот стал уже просто: «Мрак!».

Кричать много и делать вид на камеру, что сражаются за рубашку оборотня, сразу неудобно. В этом сражении всё равно победил пёс, тут же утащивший рубаху на свои фанатские нужды.

Едва оборотень возмутился порче имущества и тому факту, что не успел её подписать, как вредная тётка с кисточками в руках тут же заткнула ему рот конфеткой, а сама принялась делать тени вокруг глаз и красить губы в чёрный. Чем-то маслянистым, на вкус похожим на гуталин.

Оборотень-медведь если и пытался сначала возразить, мол, боевой раскрас не очень-то с медвежьей шкурой сочетается, то вскоре распробовал вкус конфетки — с мёдом! — и быстро сдался.

Конфетка вкус гуталина хорошо перебивала, и уже не так важно стало, что там эти визажисты в качестве краски применяют.

Конвейер успеха сам прекрасно знает, что делать. К тому же перед глазами Даймон и Мара среди специалистов по доведению монстров до сцены. Детей взяли не в меньший оборот. И уже рисовали на них знаки, били татуировки, одевали в майки и прочую одежду со значками и символами. А на лысину демонёнка даже рога покрупнее приклеили. Бычьи.

— Правильно! — одобрила Агата Карловна. — Скандинавское сейчас в моде!

Тогда как Маре достались скобы на зубы. Вокруг неё сгрудилось сразу три стоматолога прямо под отрытым небом. Один занялся чисткой, второй полировкой, а третий выравнивал прикус.

Но все попытки залезть в рот маленькое проклятье тут же переводило в проглатывание инструментов. И максимум что удалось сделать, это вставить ей накладные клыки. Теперь Мара походила то ли на орка, то ли на саблезубого тигра. А чтобы дополнить сходства, ей тут же нацепили костюм-кигуруми. Вместе с капюшоном-ушками и длинным хвостом.

Теперь ребёнок выглядел тигрицей, что и подтверждал, пока в процессе довольно рычал, урчал и сыто рыгал медицинскими инструментами.

Колобка визажисты так просто решили покрыть пищевым золотом. Его изловили прямо за поеданием очередного бутерброда, одинокая половинка которого так и осталась лежать на подносе.

Чёпу такое обращение не слишком обрадовало. Он успел покусать одного из костюмеров, но тот оказался проворным и не захотел пожертвовать звезде пару пальцев. Жадный попался. Так что вместо них вручил в зубы колобку вторую половину бутерброда.

Тут Агата заявила, что они не какая-нибудь нищебродская группка, а будущие звёзды в зале славы неувядающего рок-н-ролла, хард-энд-парк-рока, рэйв-драйв-драм-энд-бейса и прочего джаз-репа, электроники старой и новой школы, и классики на энергетиках. А потому негоже Чёпу сомнительной глазурью покрывать.

И заменила в меню дешёвую позолоту на платину. Далеко не пищевую. Быть фальшивой банши себе не позволяла даже в худшие годы, а работа на обоих Подвольных каналах не сделала её менее расточительной.

Слитки платины подвезли в аэропорт прямо на бронеавтомобиле из ближайшего банка. Наёмный городской кузнец уже готовил переносной горн, раздувая пламя феном. Казалось бы, процесс покрытия платиной колобка не за горами. Но тут вмешались естественные процессы.

Дело в том, что платина плавилась при температуре 1768 градусов по Цельсию, тогда как колобка запекали максимум при 220 градусах в духовке. И чтобы не стать горелой выпечкой посмертно, Чёпа тут же отрастил себе руки.

Экстремальная ситуация тому поспособствовала. Затем вырвался из рук визажистов, отвесил кузнецу оплеуху и принялся скакать по полю, напевая:

— Вам колобка из широких штанин? Нет уж, извольте. Давайте другим. Я заявляю ноту протеста. Мне подгореть теперь неуместно!

Протест колобка расстроил продюсера, и визажистов. Но обрадовал преподавателя по вокалу. Это был мужчина особых форм, по полтора метра на всю окружность во все стороны, с афрокосичками. Эти косички затрепетали, будто змеи на голове Медузы Горгоны, когда запел колобок, переходя то с ямба на хорей, то с баса на фальцет, то донося свою музыкальную и принципиальную позицию как-то иначе.

Лишь бы услышали.

Во всей это кутерьме никак не мог найти себя только Армагедоныч. Исследователь сначала отмыл вертолёт от остатков драконьих лапок и крылышек. А когда почистил зубы Кашкину и тот улыбнулся прежней акульей улыбкой — без нити веточки сосны на клыках, доставщик вдруг понял, что немного выпал из картины мира.

Это у «Мрачновского кошмара» там всё впереди: слава, деньги, стресс и преждевременная лысина. А что теперь делать ему? Кого исследовать? Монстры больше не загадка. Они скоро клипами в каждой соцсети рекламироваться будут в этих своих монстрограммах. Едва мохнограмм на Монстровиденье получат. А он так и останется курьером на задворках славы. Привези звезду, увези звезду…

Но у судьбы были свои планы насчёт Армагедоныча. Поскольку у него вдруг образовалось свободное время и шанс подумать над происходящим, он же первым и заметил, как затряслась земля, будто бы по ней что-то двигалось. Что-то огромное и сильное.

То, что многие воспринимали за соло Мары, стало вдруг трещиной на асфальте и бетоне. Но не от басов Убивашки на распевках, а от самой дрожи земли.

Небо так некстати затянуло тёмными тучами. Мир стал серым, ветер стих. И тут сама земля восстала, вздымая обломки асфальта и разбрасывая их, будто куски подгоревшего пирога.

Для Армагедоныча, давно изучавшего местные предания и проводящего аналогии с зарубежными мифами и легендами это, конечно, означало только одно.

— О, великий король-крот! — почтительно склонился перед первым же разломом исследователь. — Приветствую тебя, слепой император!

Рядом с учёным, приготовившимся к молитве,