Его Сиятельство Бессмертный - Элиан Тарс

продолжаться не может, — думал я, глядя на проплывающие за окном просторы. — Эту ерунду нужно исправлять. Люди должны снова свободно жить по всей стране, а не прятаться за укреплениями».

Мы должны сами решать нашу судьбу, а не быть марионетками Светлоликих.

Перед сном я в очередной раз зашёл в купе к соратникам. Дир как раз тоже собирался ложиться спать, чем вызвал недоумение остальных. Пожалуй, когда вернёмся, нужно будет всем нанести Печати Возвращения к Жизни.

— Князь, — твёрдо обратился ко мне Дир, — мы готовы к любым испытаниям. К любым свершениям.

— Знаю, — ответил я, глядя на их решительные лица. — И я благодарен вам за верность, которую вы пронесли сквозь века. А сейчас я хочу ещё раз вас спросить о Светлоликих.

Я ощутил напряжение и грусть своих соратников.

— Мы уже все сказали, Хозяин, — проговорила Огнива. — Они точно есть, но где именно прячутся — неизвестно. За всё это время мы не столкнулись ни с одним подтверждённым случаем их общения с людьми.

— Мы не можем уверенно сказать, через кого они транслируют свою волю сейчас, — равнодушно проговорила Беляна. — У нас есть лишь догадки.

Эти их догадки я уже слышал, но решил ещё раз обсудить вопрос более подробно и просидел в купе соратников пару часов, пока, к удивлению Огнивы, Гореслава и даже Беляны, я не начал откровенно зевать.

Вернувшись в купе «Бессмертных», я тут же завалился спать и продрых без задних ног несколько часов. Просыпаться я начал, едва забрезжил рассвет. Потянулся на кровати, улыбнулся новому дню и едва не выругался, когда по вагону из динамиков разнёсся голос машиниста:

— Внимание, господа пассажиры! Мы въезжаем на территорию Святой Руси.

— Проклятая традиция! Хоть бы раз забыл это сказать и дал бы людям спокойно поспать, — проворчал Иван-младший. Перевернувшись на другой бок, он спрятал голову под подушку и попытался вновь уснуть.

Я же слушал его вполуха. Резко усевшись на кровати, я полностью погрузился в изучение своих ощущений. Ведь стоило составу пересечь условную границу, разделяющую Дикую и Святую Русь, как я будто бы попал в другой мир. Проклятье! Даже переход из обычных земель в Проклятые ощущался иначе.

В груди вспыхнули давно забытые чувства, и я замер, пытаясь унять дрожь.

В вагоне было тихо, только мерный перестук колёс да дыхание спящих родственников нарушали тишину. Я поднялся, подошёл к окну и посмотрел на проплывающий за стеклом пейзаж. И тут же почувствовал её присутствие! Пусть слабо, но я чувствовал Святую Деву Мирославу, чей образ когда-то наполнял моё сердце. Её энергия хоть и едва заметная, но всё же была повсюду: в каждой травинке, в каждом облаке, в утреннем тумане за окном.

«Она здесь…» — подумал я, закрывая глаза.

Моё сердце застучало как бешеное. Чувства нахлынули с такой силой, что перехватило дыхание. Я отчётливо вспомнил её улыбку, её голос, её тепло, которое когда-то согревало меня в самые тёмные часы.

Настроение моё заметно улучшилось. Когда родственники проснулись, я встретил их доброй и искренней улыбкой. Правда, Иван-младший от такого зрелища почему-то поёжился.

В вагоне-ресторане, куда мы отправились выпить утреннего чая, атмосфера была иная, не та, что вечером. Князь и его сын тоже почувствовали что-то необычное — они переговаривались шёпотом, поглядывая в окна.

— Это место… оно особенное, — заметил княжич Сергей, помешивая сахар в чашке. — Здесь даже воздух другой. Сколько бы раз я ни приезжал в Святую Русь, всё не могу привыкнуть.

Я молча кивнул, продолжая ощущать присутствие Мирославы. Её энергия словно обнимала меня, даря силы и уверенность. В груди разливалось тепло, а в голове звучал её голос, такой знакомый и родной…

Но это лишь с одной стороны!

На самом деле ощущения были весьма противоречивые, ведь в то же время я чувствовал, что энергия этого места изучает меня. Боится меня и хочет вытолкнуть отсюда обратно в Дикие Земли.

После утреннего чаепития я решил навестить своих соратников.

— Чувствуете? — спросил я, входя в купе.

— Да, — ответил Дир, не сводя глаз с окна. — Здесь всегда так. До конца не понятно, что именно происходит. Нам здесь явно не рады. Но мы научились скрываться.

Я внимательно «ощупал» их энергию. Вся пятёрка будто бы «размазывала» своё энергетическое присутствие, пытаясь как можно дальше спрятать стихию смерти от окружающего мира.

Делать так же я не стал.

— Мы на Святой Руси, — тихо произнесла Беляна. — Здесь всё возможно, Кощей. И ты должен быть готов ко всему.

Она повернула в мою сторону свой белый капюшон.

— Не факт, что мы переживём твою потерю второй раз, — добавила Беляна ровным тоном.

— В этот раз всё будет иначе, — в тон ей ответил я.

Чем ближе поезд подъезжал к Столице, тем отчётливее и противоречивее я ощущал местную энергию и Мирославу. В моих мыслях то и дело всплывали воспоминания о прошлом. О былых деньках. Как мы с ней были друидами. Как воспитывали вместе Рюрика. Помнится, люди тогда гадали, откуда же пришёл Рюрик? С севера от норманнов? С юга от южных славян?

На самом деле он просто вышел из леса, где мы его учили быть могучим воином и сильным друидом.

Мы защищали людей от монстров. Становились сильнее ради них и самих себя. Помимо всего прочего, я был ещё и отличным лекарем…

Да, уперевшись в потолок развития своего лекарского мастерства, я решил искать иные варианты. Так я и обратился к волхвам Мораны. Я верил, что если умершего быстро поднять, то и умершим его можно не считать.

Да уж… Мирославе не нравилось это моё увлечение. Мы стали ссориться и отдаляться друг от друга.

Но мы всё равно пытались сохранить нашу связь. Пытались понять друг друга. Ведь мы любили друг друга. Может быть, не так трепетно, как любят друг друга Иван да Марья, однако же не менее крепко.

Вспоминая былые деньки, я не переставал улыбаться и смотреть в окно. Меня никто не дёргал, ведь остальные пассажиры бронепоезда тоже ощущали происходящие вокруг нас энергетические изменения, хотя и не понимали их истинной природы. Обычные люди не могли в воздухе Святой Руси почувствовать Мирославу и Светлоликих.

«Мы встретимся снова, — подумал я, чувствуя, как сердце наполняется надеждой. — И я верну то, что было потеряно. А ты начнёшь повторять какую-нибудь ерунду в духе: „Я же говорила“!»

Я