Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На кухне появляется Ольга Николаевна. Подходит к нам. И протягивает Мурке контейнер с конфетами и печеньями:
– Возьми! Пригодится!
– Спасибо! – Мурка улыбается еще шире.
Она как раз пьет чай из покоцанной алюминиевой кружки. И такой сладкий подгон ей как нельзя кстати.
Уходя с кухни, я замечаю в общаковом контейнере порезанный и подвядший уже лимон. Беру пару кусочков и решаю почистить свой чайничек от накипи. С накипью в чайниках здесь были большие проблемы. Поскольку вода из-под крана была ужасной, с содержанием хлора и кучи других химических элементов, то накипь образовывалась постоянно. Причем весьма обильная. И боролись с ней всеми доступными средствами. А доступны были только пищевые продукты. Девчонки заливали в чайники колу, фанту, пепси, закидывали лимоны. И кипятили. Я тоже купила для этих целей бутылку пепси. Но она не помогла, накипь на спирали лишь приобрела коричный оттенок и никуда не делась. Сейчас же, увидев завядший беспризорный лимон, дай, думаю, попробую с ним прокипятить свой чайник. Попробовала. И что же! Лимон подействовал прекраснейшим образом! Спираль полностью очистилась и аж засверкала!
Тогда я вытащила свою «пепси» – двухлитровую едва начатую бутылку – и спрашиваю:
– Кому пепси?
– Мне! – у меня тут же вырвали бутылку из рук. Такими штуками в тюрьме не разбрасываются. «Ну прекрасно, – думаю, – вот и еще немного места под нарами освободилось». И тогда я решила немного покопаться в своих завалах. Может, избавлюсь еще от чего-то ненужного? В итоге нашла пластиковую кружку и ложку, которые у меня лежали уже много месяцев. Без дела. Пошла и отдала их Мурке.
– Возьми! Все же лучше, чем эти жуткие хозовские…
Мурка удивленно смотрит на меня, на кружку – симпатичную, в красно-белый горошек:
– Спасибо! Но она же совсем новая! За что?..
– Да ни за что! Просто так!
Действительно – я и сама не понимаю, почему я подошла и отдала ненужные мне вещи именно Мурке. Наверное, подсознательно скопировала добрый жест Ольги Николаевны…
Тут ко мне подходит Томская – с полотенцем на голове – и говорит: «Люда, душ сейчас свободен – советую пойти! Наконец нормальный напор! Хоть голову помыть можно!»
И я решила пойти. Обычно в душ нужно было ходить по очереди, по специально составленному списку, который висел на стене возле душевой. И моя очередь наступала около восьми вечера. Но временами, очень редко, душ «простаивал», и можно было пойти помыться вне очереди. Кому угодно. И это даже поощрялось, чтобы не скапливалось число не помывшихся людей.
Я взяла свой пакет с «мыльно-рыльными» и пошла в душ. Действительно – напор воды был замечательный! Все последние дни перед Новым годом вода текла еле-еле. И была едва теплой. Такое в изоляторе происходило, если во всех камерах начинали пользоваться всеми кранами одновременно. А перед праздниками все мылись-стирались особенно ударно.
Я обрадовалась такому напору и начала стирать накопившиеся у меня нестиранные футболки, белье и носки. Да, для стирки вещей выделялся специальный день, и тогда нужно было стирать крупные вещи в тазу, в так называемом «джакузи». Но когда человек шел в душ, там разрешалось постирать какую-нибудь мелочь: майку, трусы и типа того. Чтобы белье всегда было свежим. На помывку и такую стирку как раз уходило минут пятнадцать – время, которое выделялось каждому на душ. Конечно, никто с секундомером не следил, сколько ты там моешься, но нас обязывали хотя бы примерно укладываться в тайминг. Все предпраздничные дни из-за завала с рисунками и еле-еле текущей воды я ничего не стирала. И теперь мне нужно было неизбежно разгребать мой нестиранный запас. «Как хорошо, – думаю, – что и народу никого нет, значит, можно побыть тут подольше!» Моюсь, стираюсь и не замечаю, как проходит, пожалуй, раза в два больше положенного времени…
Вообще, зависнуть под тюремным душем – очень просто. Это единственное место, где ты находишься в полном одиночестве, пусть от остальных тебя отделяет лишь тонкая занавеска. Звук льющейся воды глушит нескончаемую тюремную фонограмму. И если закрыть глаза, можно на секунду представить, что ты дома, на свободе… Но только на секунду. Так как мысль о том, что за тобой в этот момент может наблюдать дежур из коридора, никогда не даст тебе полностью расслабиться и замечтаться.
Да, за женщинами в душе наблюдали в глазок дежура! За полностью обнаженными женщинами… И очень часто – дежура-мужчины. Причем этот глазок ни в коем случае нельзя было ни заклеивать, ни чем-либо закрывать. Если кто-то особо трепетный и стеснительный залеплял глазок ватным диском, прокладкой, куском туалетной бумаги, или завешивал его полотенцем или халатом, то тогда сотрудники начинали дикие разборки: «Кто заклеил глазок в душе? Фамилия? Пиши объяснительную!» Такая вот была данность ежедневного тюремного быта. Поэтому ты засовывал весь свой стыд и стеснение куда подальше, раздевался догола, включал воду и просто старался ни о чем не думать…
Очнулась я от недовольного крика Залинки:
– Вебер! Это ты там? Ты скоро выходишь?
– Да, да! Пять минут, и выхожу!
Выскакиваю из душа. И… натыкаюсь на Маришку.
– Людка, гулять звали. Идешь? – спрашивает она. Все в камере уже привыкли, что если зовут на прогулку, то я обязательно иду. И если в этот момент я не у кормы, то меня везде ищут, чтобы сообщить о прогулке. Странно, что в этот раз меня разыскала Маришка. Странно, что она не спит…
– Ага! – отвечаю я и бегу одеваться.
Достаю пакет с «гуляльными» вещами, натягиваю штаны для сноуборда, присланные моей Юлей, пуховик. Как обычно, делаю все это в спешке, не представляя, когда нас заберут. Могут через минуту, а могут – через час, поэтому нужно быть наготове как можно скорее.
Дверь открывается, едва я успеваю обуться. Выбегаю на «продол». Там уже стоит Вячеславна. Больше никого.
– Вас что, только двое? – изумляется дежурка.
– Похоже на то…
– Вы издеваетесь? Двоих не поведу! – говорит она сердито.
– Ну дежур, ну пожалуйста! Ради праздника! – уговаривает Вячеславна, с мегаласковой интонацией.
– Ну пожалуйста, дежур, – присоединяюсь я.
– Ну ладно, ладно, идем… – дежурка поддается не столько нашему нытью, а скорее страху попасться. Ведь мы уже вышли в коридор, засветились под видеокамерами, и загонять нас обратно – весьма чревато…
Мы
