Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Где-то в соседнем дворике раздается громкий крик: «Сто седьмая гуляет?» Но ни я, ни Вячеславна – не откликаемся. Мы не поклонники «прогулочного общения». «И чего драть горло? Говорят-то – ни о чем! О ерунде какой-то!» – не раз возмущалась Вячеславна, когда начиналось такое перекрикивание…
Примерно через час бодрого шагания, я сбавляю темп и пристраиваюсь к Вячеславне. Накануне она вернулась с «Матроски», где пробыла три целых недели.
– Ну и как там? – спрашиваю.
– Да ужасно, Людочка. Не понимаю, чего туда все рвутся… Я там почувствовала себя еще в большей тюрьме, чем тут. Прям как в настоящей клетке!
– Камера была маленькой?
– Да! На «Матроске» все камеры – такие…
– Как на наших спецах. Все понятно. Поэтому и такие ощущения. Сжатое пространство потому что…
– Да, наверное… И когда сидишь там сутками, крыша потихоньку и едет…
– А гулять? Что, не выводили?
– Выводили. Но только в восемь утра. Куда я в такую рань, Людочка?
– Значит целых три недели не гуляли?
– Значит, так…
– Плохо! Так получается, у нас, на «шестерке», лучше?
– Как ни смешно, но да… Я даже соскучилась.
Когда нас забирают, Вячеславна делает вывод, что мы гуляли где-то часа полтора. Это очень неплохо. Чудесная вышла прогулка!
Вернувшись в камеру, натыкаюсь на Зарубину. Идет с кухни. Взъерошенная, зевающая.
– Ирка! Будем сегодня проситься на терминал? – спрашиваю.
Дело в том, что накануне, когда Артур вывел нас на терминал, на экране тюремного дисплея сияла надпись: «www.складсизо.рф не работает до 8.00 утра 1 января 2017 года». Так что мы не смогли ничего заказать. Артур развел руками, мол, я тут ни при чем. И посоветовал: «Попробуйте завтра попроситься, может, выведут?»
Но сегодня, 1 января, Зарубина была настроена скептически:
– А смысл теперь? Все равно до 15 января люди не работают. Даже если мы что и закажем, никто ничего не привезет…
– Логично… Тогда увидимся через две недели!
Зарубина сонно улыбнулась и пошла к себе, на боковую.
А я вернулась на свое место. Развесила вдоль шконки мокрые вещи – они все дожидались меня в «банном» пакете. Достала сумку-портфель формата А4. Из болоньевой ткани, с надписью «Moscow Business Square». Память о прошлой жизни. Сувенир, полученный на одном из моих кинорынков. А теперь я хранила здесь разные бумаги, тетрадки, рисовальные принадлежности – очень удобно. Полезла к себе наверх. Мне нужно было дорисовать несколько новогодних открыток «по заказу».
Рисую. И поневоле слушаю, что происходит в камере. А слышнее всего – телевизор, работающий на полную громкость. Там показывают «Старые песни о главном». Опять поют Киркоров, Басков и остальные. Девчонки довольные – подпевают. «Интересно, – думаю, – а хоть когда-нибудь будет петь кто-то другой?..»
…Но вдруг начинает звучать песня «Дилайла» в исполнении Тома Джонса. И я моментально чувствую ком в горле, а на глазах выступают слезы. Автоматически. Эта песня была гимном на наших уроках английского в институте. Мы пели ее перед каждым занятием… ВГИК, мои любимые однокурсники и ощущение, что все самое важное и лучшее – только предстоит… А теперь я тут – в тюрьме… О нет! В этом месте нельзя так думать и вообще нельзя о чем-то вспоминать!..
Я слезаю со своей «пальмы», иду умыться и высморкаться. Затем – на кухню, выпить кофе с молоком. Там все переключились на мультфильм «Король Лев». И девчонки обсуждают, какие мультфильмы еще будут в новогоднем телерепертуаре. Какие мультики кому нравятся, какие – самые лучшие. Вспомнили все: от «Покахонтас» до наших «Богатырей». И вдруг непонятно как – разговор съезжает к статье 228 УК РФ и видам наказания за разные подпункты! Как это произошло? В какой момент? Вот дурдом!.. Впрочем, такое очень часто тут происходило. Чуть ли не всегда! С чего бы ни начался разговор, он неизбежно выруливал на самое насущное – статьи, приговоры, амнистию и прочее…
В 19:40 дверь со скрежетом открывается: «На проверку!» Я открываю форточку у своего окна и бегу на «продол». Сегодня воскресенье, а значит – «минута славы». Перед тем как зайти в камеру – каждый называет свои статьи. Когда доходит очередь до новенькой – Мурки – она говорит: «161-я…» Грабеж… Что ж, Казакова опять попала в яблочко!
До отбоя остается еще несколько часов. Время после проверки – самое расслабленное и ненапряжное. Обысков обычно не бывает. Никого никуда не выводят. Все дела закончены, и девки настроены особенно благодушно и лирично… Вот и сейчас – наступает один из таких моментов. Лена Немцурова, наша цыганочка-певунья, затягивает в туалетном отсеке грустную и очень красивую песню. Под сигаретку. Вокруг нее собираются остальные куряки и просто слушательницы. Такой вот вечерний соул-джаз-сейшн…
А меня подзывает к себе Оксана Казакова. У нее опять собрались – Вячеславна, Митрова и остальные. Вся вчерашняя «банда».
– Люда! Иди к нам! Не хочешь первое января отметить? – Оксана поднимает кружку со спрайтом.
– О нет! Мне вчерашнего хватило, – но я все равно присоединяюсь к компании.
А тут Вячеславна, оказывается, принесла маленький фотоальбомчик, и все разглядывают ее фотографии. Цветные, десять на пятнадцать. Из «прошлой жизни». Я тоже разглядываю. А там – все такие улыбающиеся, яркие. Внуки, дети…
– О, Надежда Вячеславовна! Это ваша дочь? Просто копия! – говорю.
– Да нет… Это я… Перед арестом. Полтора года назад… – горько усмехается Вячеславна.
Я удивленно смотрю на фотографию – там симпатичная цветущая женщина лет пятидесяти максимум. Белокурые локоны, густая челка, пухлые румяные щечки. Потом на Вячеславну. Седую, высохшую, сгорбленную. Почти настоящую старуху. А главное – такую грустную. Ничего себе! Я действительно не узнала ее на фотографии! Блин, как неловко-то!..
– Ой, извините меня! Я же без очков – просто не разглядела хорошенько…
– Да ладно, Людочка! Тут что с очками, что без очков, гляди – не гляди – все одно… Тюрьма не
