Развод. Мусор вынес себя сам - Каролина Шевцова

поручил книгу Зельбер другому редактору. Он смотрит на меня с тем снисходительным видом, который я ненавижу больше всего. Видом учителя, воспитывающего тупого ученика. - Ты хороша на своем месте. В точности, в анализе. Но тут нужен другой подход. Есть педантичность, а есть... стихия. Вот Ника - это именно стихия. Он произносит это имя - мое имя - с таким вкусом, с такой готовностью погрузиться в эту самую стихию, что меня слегка тошнит.

Не могу сдержать смешок. Короткий и нервный он вырывается у меня против воли. Боря с Региной странно смотрят на меня, будто думают, не поехала ли их жена и мать кукушкой. - Ну что ж. Покажите мне уже эту вашу стихийную Зельбер! Теперь мне хочется посмотреть, что там за феномен! Регина оживляется, с готовностью хватается за телефон, но Боря мягко останавливает ее руку. - Аниса, не ревнуй- он поворачивается ко мне, я вижу в его глазах усмешку. - Это вообще ни к чему. Тем более сейчас. И тем более... - Самойлов делает паузу, подчеркивая нелепость самой идеи, - ...к Нике. Это чисто деловые отношения. Не хочу, чтобы твоя обида как-то повлияла на работу в моем издательстве.

Боже… Ревновать Борю. И к кому? К себе же только в парике и перьях? Если бы не абсурдность ситуации, клянусь, я бы расхохоталась, но стараюсь сдержаться и не подаю вида, насколько мой муж смешон. Сейчас будет маленький, болезненный укол мести. Не за намек на ревность, и даже не за то, что Боря не воспринимал меня как равную в нашем бизнесе. Это ему аукнется особенно сильно. Но то, что он считает наше издательство своим, ооо, от этого меня буквально рвет на части.

Я делаю глубокий вдох. Потом выдыхаю. На лице появляется легкая, почти беззаботная улыбка. - Знаешь, ты прав, - говорю безразлично. - Ревность - это действительно последнее дело. И обиды... какие уж тут обиды. - Я делаю жест рукой, описывая в воздухе круг. - Ты поступил более чем благородно. Квартира, машина... И то, что ты переписал наше издательство на Регину, как мать я благодарна тебе за ее и свое спокойствие. Не придется ничего делить, когда у тебя появятся дети. - Какие дети? - Регина смотрит на меня с искренним, неподдельным недоумением. Я поворачиваюсь к ней и строю понимающую гримасу. - Новые, милая. - Мой голос звучит обманчиво мягко. - Или ты думала, для чего заводят молодых любовниц? Уверена, скоро у тебя появится брат и не один, ты ведь так об этом мечтала! Я перевожу взгляд на Борю. На его резко побледневшее лицо. - Что такое, Борь? - спрашиваю я с притворным сочувствием. - Ну, скажи ей. Фамилия Самойловых должна разрастаться, верно? Регина вскакивает с кресла. - Я подожду тебя внизу! Было приятно тебя увидеть, мама!

Неправильно испытывать злорадство, когда щелкаешь по носу собственного ребенка. Но я испытываю. Потому что ответила за те обидные слова, которые она сказала мне недавно. Регина с детства ненавидит конкуренцию. И делиться. Не знаю, как ее проперло на мысль о братьях, все детство дочь боялась, что у нас с Борей появится еще ребенок. Не явно боялась. Не словами. Но это всегда чувствовалось в ней.

У меня больше не получилось стать мамой, даже врачи разводили руками, повторяя, что иногда так просто бывает. Оба здоровы, но вот так. Я почему-то не переживала по этому поводу. Просто не успевала, не могла найти время, чтобы попереживать. Работа, дом, муж, воспитание Регины – дочка то у нас уже есть. К чему грустить о не случившихся детях, когда можно посвятить себя той, что уже случилась!

А теперь вот мучаюсь. Надо было поднять на уши всех врачей Москвы и разобраться, в чем проблема. Глядишь, я бы родила. И, разделив свое время, силы и любовь на двоих, не воспитала бы в дочке такую эгоистку.

И возможно сейчас не чувствовала бы себя такой одинокой, когда все вдруг оказались против меня! В кабинете становится тихо. Боря медленно подходит ко мне. Его взгляд тяжелый, давящий. - И зачем? - тихо спрашивает он. Я пожимаю плечами. - А что не так? Пускай знает, что ее ждет. Капает тебе на мозги, страдает. А ты даже не сможешь никак ей ответить, потому что доверенность на управление фирмой можно в любой момент отозвать. Придется пресмыкаться перед собственной дочерью.

- И что, счастлива теперь?

- Очень! Или ты думал, что только ты меня можешь обижать? Извини, но это работает в обе стороны. Он качает головой, на его губах появляется кривая ухмылка.

- Стерва. - Произносит это без злости, скорее с восхищением. - Непривычно видеть тебя в таком амплуа.

- Не зря говорят: хочешь узнать жену -разведись с ней. Самойлов берет мою руку и подносит ее к губам, оставляя легкий поцелуй на тыльной стороне ладони. - Всего доброго, Аниса. В этот момент дверь открывается, а на пороге появляется Давид. Боря не выпускает моей руки сразу. Держит ее даже крепче и поворачивает голову в сторону выхода, пытаясь рассмотреть, кто вошел вот так, без стука. - Давид, как здорово, что ты зашел. Хотел попросить тебя присмотреть за моей женой.

Слово «моей» звучит сейчас как издевка. Или вызов. Более демонстративной эта сцена могла бы выглядеть, если бы Боря выгнулся дугой, обоссал территорию по периметру, помечая каждый угол и с диким мяуканьем вылетел из кабинета.

Зачем он так сказал?

И зачем так смотрит, то на Дэвида, то на меня.

Слава Богу, Дава не ведется на провокации. Просто кивает, будто не услышал ничего такого. Боря, сразу успокоившись, отпускает мою ладонь и выходит, несколько раз оглянувшись на прощанье. Я же наоборот, отворачиваюсь к окну, не хочу чтобы меня в таком состоянии видели. Ни бывший муж, ни близкий друг.

Стою, смотрю на улицу, и тру ладонь о шерстяные брюки, как будто хочу уничтожить следы Бори с моей