Рожден быть опасным - Дмитрий Сергеевич Самохин

Двери раскрылись, и мы покинули кабину.

Из стерильно чистого подвала дома мы выбрались без осложнений. На углу улицы мы заказали такси при помощи кнопки вызова, приклеенной к фонарному столбу. Через несколько минут желтый флаер с характерными шашечками приземлился возле нас.

Водитель попался словоохотливый. Если бы не Крысобой, я бы точно порвал водилу. Он принял всю тяжесть поддержания ненавязчивой беседы на себя. Я же душою и мыслями был с Ренатой.

Глава 13

Всякое зло, которое легко предвидеть, очень трудно предотвратить.

П. Буаст

Себастьян Гоевин сразу ответил на наш звонок. Выглядел он очень воинственно и недовольно. Мы его, похоже, оторвали от каких-то важных переговоров или сексапильной секретарши. Выслушав новости с каменным выражением лица, он пообещал разобраться с проблемой, попросил его больше не беспокоить и отключился. Мне это очень не понравилось. Как бы Марк не оказался прав и за похищением не стоял сам Гоевин.

Крысобой закрыл окно видеосвязи и включил новостной канал «Терра‑TV».

— Ну, что? Предлагаю раздавить по бутылочке пива, и на боковую, — сказал Крысобой, устало растекаясь по дивану.

— А Музыкантская?

Мысль о бездействии, пускай даже временном, меня не грела.

— А что Музыкантская? — отозвался Марк. — Пока Гоевин не отзвонится, мы ничего предпринять не можем. Если это его рук дело, то мы Ренатку назад получим. Если не его, то наводку и помощь. Он заинтересован в нашем участии в проекте.

— Ладно. Уговорил.

Я поднялся с дивана и доплелся до ТЭФ‑холодильника. Выбрав в меню две бутылки темного «Якоря», отправил заказ и открыл дверцу. На верхней полке я обнаружил заиндевевшие бутылки. Подхватив холодное пиво, я вернулся в зал, откуда доносились бормотания новостного диктора.

Я сел возле Крысобоя и протянул ему пиво. Свинтив крышку, я сделал глубокий глоток.

— Сегодня в восемь часов вечера… — На плазменной панели возникло лицо моложавого мужчины, сошедшего с полотен Магритта, — в городах Дублин, Неаполь и Москва произошли террористические акты. Разрушены около сорока зданий. Общее число жертв не выяснено, но исчисление уже идет на тысячи. Террористические акты были произведены через ТЭФ‑магазины, которые захватили террористы. Единовременно по разным адресам, загруженным в клиентскую базу магазинов, были разосланы активированные взрывные устройства. Террористы в ходе антитеррористической операции были уничтожены. Ответственность за взрывы взяла на себя радикальная группа механмэнов «Первоземельцы».

— Не хило, — прокомментировал услышанное Крысобой. — Этих «первоземельцев» всех надо в вакуум. Сволочи!

— Внимание! Срочная новость! — Лицо диктора стало белым, а взгляд наполнился ужасом. — Только что поступило сообщение, что здание Всемирной Библиотеки, где проходил Всепланетарный Конгресс Академии Наук, захвачено террористами. По непроверенным источникам это механмэны группы «Первоземельцы». Среди залож­ников находится весь цвет научного общества, работающий над различными инновационными и военными проектами.

На плазменной панели стали раскладываться фотографии, словно карты в пасьянсе.

— На ВКАН слетелись ученые со всей Земли и планет Земной Федерации. В заложниках оказались…

Диктор зачитывал фамилии, будто озвучивал приговор. С каменным лицом и траурным го­лосом.

— … также среди заложников оказался Академик Института Внеземелья, частый гость нашего канала, Болеслав Сарматский.

— Сын! — на одном выдохе изрек Крысобой, нагнулся ближе к экрану и впился взглядом в пасьянс из фотографий.

— Кто сын? Сарматский? Чей? — не понял я.

— Нет. Не Сарматский. Шоммер.

Крысобой ткнул толстым пальцем в правый верхний угол панели, где висела фотография мужчины средних лет ничем не примечательной внешности. Никогда бы не сказал, что этот серый пиджак сын Крысобоя.

— Исайя Шоммер. Мой сын там. Среди заложников…

— Я должен быть там.

Ребром ладони Марк отбил горлышко бутылки. Поползла пена. Он припал к рваному краю и, утолив жажду, продолжил:

— Я обязан быть там. Где мой сын. Там. С ним.

— Что это тебе даст? — осторожно возразил я. — Тебя не допустят в здание. Тебя не подпустят к участию в операции… Зачем?

— Я должен!

Крысобой вскочил, выключил плазменную панель и перепрыгнул через диван.

— Ты пойми, Русс, я был все эти годы далек от сына, но хотел быть с ним. Я не мог. У меня есть шанс. Если я не сумею помочь, то хотя бы буду рядом.

— И в это время Ренату убьют? — выдал я свой конт­раргумент.

— Или убьют моего сына⁈ — прокричал Марк.

— Хорошая дилемма, — я закрыл глаза. — На одной чаше весов твой сын, на другой Рената. Ты жертвуешь Ренатой.

— Жертвую. Твою мать! Жертвую! А как бы ты поступил на моем месте⁈

— Не порол бы горячку!

Я смерил Марка суровым беспощадным взглядом.

— Вот что бы я сделал на твоем месте. Не порол бы горячку. Там самые лучшие… — я усмехнулся, — почти самые лучшие специалисты по силовым операциям. Они справятся и без твоего присутствия.

— Ты думаешь, я этого не понимаю.

Крысобой обмяк и неловко опустился на пол.

— Я все отлично понимаю. Но я жил с мыслью о сыне, знал, что он жив, и мне было хорошо. Теперь же, когда я убедился в том, что он близок к гибели, я не могу оставаться вдалеке.

— Давай лучше помозгуем, что мы можем сделать, — предложил я.

— А что можем? Что можем?.. Ни хрена не можем. Это тебе не шоу и не вольная охота.

— Какой ты пессимист, — заметил я, припадая к бутылке пива.

— Знаешь, оптимист тот, кто считает, что жизнь прекрасна, а пессимист опасается, что так оно и есть, — изрек Крысобой.

— Оригинальная мысль, — оценил я.

— Только не моя. Ее еще лет триста назад сочинили.

— А если мы вот так сделаем… — размышлял я. — Во-первых, нужно дождаться утра. Утром потолкуем с Гоевином, узнаем, что нового. Нашли ли Музыкантскую. Если да, то, соответственно, у нас и руки свободны. Если нет, то надо с Себастьяном договориться, чтобы поиски продолжались, а мы пока съездим в Библиотеку, узнаем, как там дела обстоят. Кстати, а где эта Библиотека находится?

— Не знаю. Через поисковик выясним, — рассеянно ответил Крысобой. — Только что это нам даст. Механмэнов все равно не порешить.

— Погоди, еще не вечер, — едва слышно сказал я.

В этой истории был только один выход. Только он позволял включить меня и Марка в антитеррористическую группу, которая сейчас работала над операцией «Библиотека». Чтобы освободить здание