Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вячеславне много раз предлагали спуститься на первый этаж – все-таки пожилой возраст. Да и по статусу положено. Но она категорически отказывалась. Ведь окна в тюремных камерах находились почти под потолком. И выглянуть в окно можно было только с «пальмы». А внизу почти всегда царила полуподвальная темень. Вячеславне же нравилась жить на свету. У окна. Светло, видно двор, деревья в отдалении, цветочные клумбы, небо – пусть все это и в клеточку. Так она частенько и сидела часами – уставившись в окно, спиной к двери. «Не хочу смотреть на эту камеру! Видеть ее уже не могу!» Иногда и я к ней присаживалась. Поглазеть на эти клумбы и деревья. Вячеславна подмечала каждый распустившийся цветочек и издали определяла, что там понасажали хозки – а за клумбами ухаживали именно они – гвоздику ли, астры или азалии…
Из нашего окна также виднелись высокие въездные ворота, закрывающие шлюз, и днем они выглядели достаточно банально. Но с наступлением темноты на них лучше было не смотреть. Их выкрасили красной краской, и внутренние стены шлюза тоже были красного цвета. И когда ворота медленно разъезжались в стороны, все внутри шлюза начинало светиться ярко-багровым заревом. И издали это выглядело так, как будто в кромешной темноте вдруг распахивалась заслонка в огромной великанской печи. И то, что верхняя часть ворот была сводчатой формы, только усиливало это сходство. А из этой печи будто бы вырывалось наружу настоящее адское пламя. И Вячеславна не раз восклицала: «Ужас какой! Словно ворота в ад!» И да, это зрелище было по-настоящему инфернальным…
И вот здесь, поселившись под Вячеславной, я оказалась рядом с самым главным человеком не только в нашем углу, но и во всей камере. Рядом с Маришкой…
Маришка
Маришка Заворжан. Именно ее я имела в виду всякий раз, когда упоминала «старших». Да, формальными старшими были сначала Лемехова, потом Ракият. Но нашим реальным «боссом» была Маришка. Именно она «рулила» нашей камерой и принимала все решения. И это была одна из самых удивительных, самых ярких женщин из всех встреченных мною не только в тюрьме, но и вообще в этой жизни…
Осенью 2016 года Маришке исполнился 31 год. А арестовали ее в 27… Да, она сидела на «шестерке» уже пятый год.
Родом она была из Молдавии, а по национальности – гагаузка. Очень красивая, с огромными темными глазами, с длиннющими вьющимися волосами. Невероятно стройная. И самое поразительное – одевающаяся так, словно бы находится не в тюрьме, а как минимум – выбралась на шопинг в какой-нибудь ТРЦ «Европейский».
Но даже не это было главным. Глядя на Маришку, ты понимал – она живет! По-настоящему. Каждую минуту. Именно тут – в тюрьме. Человека более витального, более полноценно живущего я вообще не встречала! Я вот по поводу себя самой почти всегда ощущала, что не живу, а лишь приноравливаюсь к жизни. Пробую, пишу черновик – словно бы в ожидании, что завтра или «с понедельника» наконец-то начну жить по-настоящему. Но Маришка именно что жила. Здесь и сейчас. Она не приценивалась к жизни, не откладывала ее. Она испытывала все полагающиеся впечатления и эмоции от жизни на все сто процентов, на тысячу процентов! В реальном времени! И вот эту ее витальность и удивительную энергию и чувствовали все, кто ее окружал. Маришка вызывала эмоции у всех безоговорочно. Ее можно было или сильно любить – таких было большинство – или ненавидеть – таких единицы – но равнодушным к ней оставаться было невозможно…
Ее обвиняли в каких-то совершенно небывалых преступлениях: разбое и грабеже, с применением оружия. 161-я, 162-я статьи, очень серьезные части. А еще – в организации банды, по достаточно уникальной 209-й статье УК РФ. И больше ни у кого, кто мне встречался на тюремном пути, не было такой «крутой» статьи. Говорили, что будто бы она со своими братьями выставляла офисы. Но незнающему человеку эти обвинения казались полной чушью. Со стороны, глядя на Маришку, никто бы не сказал, что она действительно совершила то, что ей предъявляли…
Кстати, примечательным было и то, что ни одного реального доказательства ее вины у стороны обвинения не было, только признательные показания одного из членов банды, которого следаки запугали. Он и наговорил на всех. И на себя в том числе…
Но нашим органам этого, как водится, стало совершенно достаточно, и к осени 2016 года Маришке уже вынесли приговор. И на момент моего прибытия в 107-ю она ожидала апелляционного слушания, которое, кстати, должно было пройти в Верховном суде. А это неслыханная редкость…
Я еще спала на «пятачке», когда пробегающая мимо Маришка внезапно со мной заговорила. Она увидела, что я перебираю присланные из интернет-магазина продукты и среди них какую-то быстро завариваемую кашу. Она заинтересованно стала рассматривать этот пакетик:
– Что это? Каша? Это кипятком заваривается, да?
– Да…
– Вкусная, да? Мне на этап скоро ехать – хочу взять такие каши…
– Да вроде вкусно… Если хочешь – возьми попробуй.
Тут Маришка оторвалась от пакетика и впервые взглянула мне в лицо:
– Спасибо! От души!
И убежала.
А я разочарованно подумала: «Ну вот, скоро уезжает… Так жалко…»
В первый раз я услышала о Маришке еще на спецах. Тамара, придя как-то со «следки», сообщила Ивкиной: «Заворжан дали 11 лет!» И многозначительно покачала головой. Мне эта информация ничего не говорила, просто необычная фамилия врезалась в сознание, и еще – такой гигантский срок. А Ивкина издала сочувственный возглас.
В 107-й камере я уже своими глазами увидела, кто такая эта знаменитая Заворжан. И в моей голове никак не сопоставлялись – вот эта девушка с обликом «Равшаны Курковой», беззаботно порхающая по камере, и этот чудовищный срок – 11 лет…
В тот самый момент, когда я впервые увидела Маришку – такую красивую, в обтягивающей стильной одежде, энергично носящуюся в каких-то своих делах, при этом она громко с кем-то болтала и смеялась – я была просто поражена! Мне показалась, что посереди этого серого унылого помещения парит удивительно прекрасная сияющая Жар-птица. Маришка собой словно бы освещала и раскрашивала все вокруг. Я подумала в тот момент: «Как можно так выглядеть и так себя вести
