Развод. Мусор вынес себя сам - Каролина Шевцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Звук резкий, неожиданный, он вырывается наружу истеричным хрюканьем.
Хрю-хрю.
Хрю-хрю.
Хрю.
Опускаю лицо вниз, делаю вид, что что-то потеряла в сумке. Может даже телефон. А что, пускай думают, что это у меня рингтон такой!
Господи, стыдно то как! Стыдно и смешно! Все поворачиваются и на меня вдруг смотрят десятки пар глаз. В них нет злости, скорее, легкое недоумение. Я чувствую, как от стыда горит мое лицо. Хочу объяснить, что это не я смеюсь над ними, это во мне смеется ужасная, не вписавшаяся в этот интерьер свинка. Иначе кто еще мог бы так задорно хрюкать?!
Лиза мягко отвлекает от нас внимание, и все снова поворачиваются к сцене, потеряв ко мне всякий интерес. Сейчас, сидя в самом последнем ряду, я понимаю, что можно просто взять сумку и сбежать. И плевать на оплаченный билет, деньги мне никто не вернет, но это меня не волнует. Ноги уже напряглись, чтобы подпрыгнуть и умчать меня поскорее на парковку.
Я почти готова драпануть, как вдруг просыпается она. Та самая Аниса, которая всегда все делала на отлично. Которая просто не может что-то бросить, оставить на половине пути. «Ты заплатила за весь курс, - сухо шепчет мне внутренний голос. - Ты потратила час на дорогу, ты просидела здесь еще минут тридцать. И ты хочешь все это бросить? Нет, Аниса. Ты дойдешь до конца, и не уедешь без диплома о прохождении курса счастливой женщины.»
Здесь такие выдают, я узнавала. Я делаю глубокий вдох, расправляю плечи (ну, как могу их расправить, сидя на этом дурацком пуфике) и смотрю на Лизу с лицом хозяйки квартиры, которая приехала проверить, насколько засрались ее квартиранты. Короче, включаю стерву на максимум.
Лиза объявляет, что мы переходим к телесным практикам. Мы идем переодеваться в спортивную форму, и когда возвращаемся, видим вместо пуфов разложенные на полу коврики.
- Почувствуйте поток, расслабьтесь, откройтесь энергии, - говорит она сладким как мед голосом.
Все эти богини начинают изгибаться с легкостью, от которой мне становится тоскливо. Я пытаюсь повторить за ними. Мое тело, привыкшее к двум позам - «сидя за компьютером» и «лежа под одеялом», - отчаянно сопротивляется. Оно скрипит, хрустит и не хочет слушаться хозяйку.
Лиза показывает асану под названием Собака мордой вниз. Все вокруг повторяют за гуру и изящно складываются в аккуратные треугольнички. У меня эта дурацкая собака не выходит. Я скорее похожа на неуклюжего щенка, который впервые встал на лапы. Руки трясутся, ног не чувствую, спина скрючилась как знак вопроса.
И в самый пиковый момент, когда все вокруг принимаются напевать «Ом», мое тело решает, что с него хватит, и я с глухим стуком плюхаюсь на бок.
На секунду воцаряется тишина, которую нарушает чей-то сдержанный вздох.
- Ой, ничего страшного! - тут же восклицает одна из участниц, и в ее голосе столько неестественной доброжелательности, что хочется накрыться с головой этим ковриком и сделать вид, что меня здесь нет.- У меня на первых занятиях тоже такое было!
Она не продолжает, но я прекрасно слышу неозвученное: «...потом я, конечно, научилась, потому что я не деревянная».
После йоги нас усаживают в круг. К пуфам мы, слава Богу не возвращаемся, а коврики заменили на подушки. Кто-то выключил свет, так, чтобы остались только свечи.
- Аниса, - Лиза обращается ко мне по имени. – Все хорошо?
Киваю.
У меня до сих пор дрожат колени, защемило где-то в копчике и по спине струится пот, но я в жизни не признаюсь этой главной матке, что я не из их улья.
- Все отлично.
- Тогда продолжаем.
И мы действительно продолжаем. Женщины вокруг меня начинают говорить. Одна за другой. Они делятся историями о том, как практики Лизы вернули страсть в брак, разбудили внутреннюю богиню и заставили мужчин смотреть на них по-новому.
Одна, хрупкая дамочка с идеальным маникюром, рассказывает, как они с мужем сутками не вылезают из постели.
Угу, у нас тоже как-то было. Мы тогда вместе гриппом болели, целую неделю провалялись в кровати.
Другая, с седыми волосами, собранными в высокий пучок, со смехом упоминает о новом нижнем белье, которое свело с ума её супруга.
У меня тоже такое есть. И оно тоже спровоцировала у Бори приступ. Только не сердечный, а пердечный, особенно когда он нашел чек от покупки.
Я слушаю их всех, и мне становится не по себе. Не потому, что это плохо. А потому, что это так... откровенно. Так чуждо. Не понимаю, это я ханжа или мир и правда ушел далеко вперед, пока я работала, занималась бытом и семьей?
Я сижу, сжимаю края подушки и чувствую, как краснею до корней волос. За них. За себя. За эту странную, чуждую мне откровенность.
Внезапно я понимаю, что все смотрят на меня, а это значит, что настало мое время выворачиваться мехом наружу.
Горло пересыхает. Сердце колотится где-то в ушах. Я чувствую на себе десятки любопытных взглядов. Они ждут. Ждут моей исповеди. Моей истории о том, как я вернула огонь, подпалила фитилек и что там еще?
Я просто качаю головой. Словно парализованная. Не могу выдавить ни звука.
Несколько секунд тишины. На лицах присутствующих разочарование, но все молчат. И ждут, ждут, мать вашу, пока я, наконец, хоть что-то скажу!
- Дорогие, - говорит она, не сводя с меня своих красивых как у Бемби глаз. - Помните, у каждой из нас есть священное право оставить личное при себе. Мы уважаем выбор каждой.
Она смотрит на меня не с осуждением, а с пониманием. И в этот момент я чувствую такую дикую, почти детскую благодарность, что готова расплакаться. Просто за то, что меня оставили в покое! Судя по всему, наша встреча подходит к концу. Ассистент Лизы приносит ей коробку с картами.
-Вытяните послание от вселенной, - говорит она с таинственным видом.
Карты переходят из рук в руки. Женщины одна за другой, не в стостоянии скрыть восторга, описывают то, что видят на них.
- О, путешествие в горы, как раз как я хотела! Я принимаю!
- Богатство и изобилие! Неужели мужу повысят зарплату? Принимаю!
- Новая
