Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

Описи царских библиотек любопытны как указатели нашей старинной образованности, как свидетели любознательности и тех интересов, которыми руководилась умственная сторона жизни нашего древнего общества. Само собою разумеется, что одни заглавия не могут еще дать полного, отчетливого понятия обо всей массе сведений и идей, которые служили содержанием древних книг и составляли, так сказать, умственный капитал наших предков.

Но и по этим заглавиям мы уже можем отчасти делать заключения, по крайней мере, об общем направлении умственного и нравственного развития в тогдашнем обществе… Разработка русской древности еще при начале. Теперь[554] с каждым днем убеждаются, что старая наша письменность была вовсе не так бедна, как это представлялось в былое время. Будем ожидать новых делателей, которые познакомят нас не только с заглавиями, но и с содержанием древних рукописей; и вместо того чтобы описывать корешки, как делают книгопродавцы и как это было необходимо в свое время, представят полные, отчетливые монографии. Можно положительно сказать, что здесь скрывается целая, еще нетронутая область самых любопытных свидетельств о нашей допетровской старине. Так, например, переводная литература второй половины XVII столетия – эти римские истории, приклады, зело трепетные и умильные сказания и повести о храбрых, славных и прекрасных рыцарях, витязях и королевичах, служившие под именем потешных книг, как мы видели, легким, забавным чтением, необходимо должны были внести в понятия наших предков много новых идей и убеждений, именно элемент рыцарский, рыцарские подвиги и поступки с храбростью и честью, которые во многом были различны от подвигов, храбрости и чести древних русских богатырей, рыцарский взгляд на женщину, совершенно противоположный взгляду богатырскому, и т. д. И Петр Рыцарь златых ключев и храбрый и прекрасный Бова-Королевич с этой точки зрения получают для нас совершенно другой интерес…

Между тем это одна только сторона древнего литературного влияния, о которой мы упомянули единственно для примера. Другие, более важные, более значительные стороны нашего допетровского образования также в высокой степени любопытны, также могут пролить совершенно неожиданный свет на умственное и нравственное развитие наших предков… Но для возделывания этой области нужны добрые делатели и добрые труды, которых с нетерпением ожидают теперь все любители русской древности.

Глава IV

Детские годы Петра Великого

Родины и крестины царевича Петра Алексеевича. – Первые заботы и распоряжения касательно младенца. – Игрушки и игры царевича. – Игрушки и игры воинские. – Книжное учение. – Потехи воинские. – Случаи из детской жизни Петра[555].

Петр родился 30-го или «против» 30 мая 1672 г., в четверток, на память Исаакия Далматского, в отдачу часов ночных, т. е. на исход ночи или, по другим известиям, в шестом часу ночи, также за полтретья часа до дня, что по теперешнему счету будет означать час по полуночи[556].

Соблюдая тогдашние обычаи и порядки быта, царь Алексей Михайлович в тот же час указал послать с вестью к боярам, окольничим и ближним людям, а также и к гостям. О посылке к митрополиту (тогда было междупатриаршество) и духовным властям современные записки не говорят ни слова; но известно, что повестка посылалась не только к ним, но даже и во все важнейшие московские монастыри, и особенно к Троице в Сергиев. От царицы также посылались с вестью, или, как тогда говорили, со здоровьем, к женам бояр, окольничих и ближних людей, вообще к боярыням приезжим, так называвшимся в отличие от дворовых боярынь, которые жили во дворце.

Во втором часу дня, или в пять утра, заблаговестили в большой успенский колокол к молебну. В это время все уже было готово к царскому торжественному выходу. В сопровождении грузинского, касимовского и сибирских царевичей, бояр, окольничих, думных и ближних людей, стольников, стряпчих и дворян, полковников солдатских выборных и стрелецких полков государь шествовал в Успенский собор, где и совершено было молебствие. После молебна митрополит Питирим со властями, тремя митрополитами, тремя архиепископами и одним епископом и со всем Собором поздравил государя с новорожденным. Затем поздравляли царевичи, боярство и всяких чинов люди, бывшие на выходе, причем грузинский царевич Николай Давыдович, стоявший во главе синклита, произнес обычную поздравительную речь. Из Успенского собора государь шествовал в собор Архангельский, потом в монастыри Чудов и Вознесенский и на возвратном пути в собор Благовещенский, где и совершал обычное богомолье[557].

Возвратившись во дворец, государь в Столовой палате пожаловал из думных дворян в окольничие отца царицы – Кирилла Полуектовича Нарышкина и своего друга Сергеевича – Артамона Матвеева. В тот же день пожалованы были в думные дворяне дядя царицы Федор Полуектович Нарышкин, Авраам Никитич Лопухин и московский ловчий Афанасий Иванович Матюшкин. Отслушав потом обедню, государь по случаю общей радости справил в Передней и обычное родинное угощение водкой, винами и разными сластями. Принесено было питье, яблоки, дули, груши и другие «овощи» в патоке, в ковшах. Из собственных рук государь подавал водку и фряжские вина боярам, окольничим, думным людям, дьякам и полковникам стрелецким; головам и полуполковникам стрелецким и солдатским подносил водку перед Переднею в сенях боярин и оружейничий Богдан Матвеевич Хитрово. Все справлено было по обычаю, и не подавали только коврижек и взвару – необходимых принадлежностей этого угощения, которых подача, как увидим, была отложена до другого времени.

По порядку вскоре следовало дать во дворце родинный стол, но через три дня по рождении младенца наступил Петров пост; в воскресенье праздновали день Всех Святых и было заговенье. Приготовиться так скоро, в два дня, к большому торжественному столу было невозможно и для дворцового хозяйства, и для гостей, потому что к родинному столу гости по коренному обычаю должны были явиться с дарами для новорожденного. Нельзя, однако ж, было отлагать на долгое время веселое пиршество. 2 июня, в воскресенье, в самое заговенье, государь дал приватный стол одному боярству с дьяками, без зову и без мест. Стол накрыт был в Золотой царицыной палате. В числе яств важнейшее место занимали здесь коврижки и взвары. «Великий Государь жаловал всех водкою, а заедали коврижками, яблоками, дулями, инбирем, смоквою, сукатом в патоке и иными овощами; а как начали есть, наперед носили взвар в ковшах». В то же время перед палатою, в проходных сенях, кормлены Благовещенского собора священники, которые служат у крестов, т. е. в царских моленных комнатах. Этим небольшим столом и заключились предварительные торжества.

Наконец настал Петров день, в который праздновались именины новорожденного и назначены были крестины. Крестины были совершены в Чудовом монастыре, у Алексея Чудотворца в трапезе, перед обеднею, в 3 часу дня. Крестил духовник царя – Благовещенский протопоп Андрей Савинович. Восприемниками были старший брат Петра царевич Федор