Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер

Парень в «стакане» объяснил, что ситуация простая. Нужно написать ходатайство о смене следователя в порядке 61-й, 62-й, 76-й и 125-й статей УПК РФ. Пусть цыганка, когда вернется в камеру, попросит кого-нибудь написать такое ходатайство в вышестоящую инстанцию. Обычно их удовлетворяют.

Цыганка оживилась. «Запиши мне на бумажку – так я не запомню…» – просит меня. Я достала лист и написала ей кратенький конспект. Цыганка сложила этот листок, спрятала куда-то далеко под грудь. Закурила, довольная такая.

А мы с этим парнем продолжили болтать. Выяснилось, что они все тоже из «Печатников». Кто-то сидит на спецах, а кто-то в общих камерах. Значит, мы все едем в одно место. Круто! Парень спросил, как меня зовут, из какой я камеры. Я сказала, что «Людмила, из 107-й». Он в ответ представился: «А я Сергей!» Дальше спрашивает про мое дело. Я описываю в двух словах, и этот Сергей – уверенно так говорит:

– О, да ваше дело – ерунда! Вас выпустят! – мы с ним все еще на «вы», что кстати в тюремных реалиях о многом говорило…

– Правда?

– Конечно! Понятно же, что все фикция. Все преступление только на бумаге! Так что даже не сомневайтесь! Вообще не парьтесь!..

– Ну ладно… Спасибо. За такие слова! – мне вдруг стало так легко от этой его непоколебимой уверенности. – А у вас самих что за дело такое?

– Ну у нас такое… Что мы не можем об этом говорить. Но у кого есть свежие газеты – могут там прочитать.

– Ого! Понятно…

– Зато сегодня нам есть что отпраздновать! Скостили срок! Почти на десять лет каждому!

– Что? На десять? А сколько же было изначально?

– У меня 17. Стало 9. Другому – с 22 до 12… Третьему – с 20 до 10.

– Боже! Какие невероятные цифры! Античеловечные какие-то!..

– Ну да, это правда… И с новыми цифрами мы тоже не согласны. Будем бороться дальше. До последнего!

– Ну и правильно! Главное – не сдаваться! Желаю вам огромной удачи!

– Спасибо! И вам!

Этот разговор меня невероятно порадовал и заодно скрасил долгий путь в изолятор. Когда мы прибыли в «Печатники», нас, женщин, начали высаживать первыми. На прощание я услышала: «До свидания, Людмила, был рад знакомству!» – «Я тоже! Очень взаимно!»

Пишу малявы

Я очень обрадовалась, что мне довелось наткнуться на такого учтивого собеседника. Пусть я и не смогла увидеть его лицо. Он остался для меня человеком «в железной маске». Вернее, за железной дверью! Загадочным незнакомцем. Но я еще долго находилась под впечатлением от нашей беседы. И оказавшись в камере, решила порасспрашивать Сальцевич, ведь она знает все и всех в нашем СИЗО. Пацанов-то уж точно.

– …Зовут его Сергей. Но про дело свое он не стал распространяться… И сегодня ему скостили приговор. С 17 до 9 лет – представляешь?! А у кого-то из подельников было вообще 22 года!..

– Сергей, Сергей… Кажется, я знаю, кто это. Скорее всего, это Сергей Борисовский! Из 111-й хаты, где сидят «бээсники». Сугробовец. То есть сидит по делу генерала Сугробова. Громкое дело, на всю страну. Может, слышала о таком?

– Хм… Вроде что-то слышала. Но не особо помню…

– Так вот, им всем дали ломовые сроки. Сугробову как раз дали 22 года. Потом была «апелляшка», а сейчас – Верховка. Верховный суд. Вот там, видимо, и скостили. Молодцы! Дожали-таки!.. А Сергей этот нормальный, кстати, парень. Молодой, симпатичный…

И Сальцевич мне подмигивает.

А через пару дней я нахожу в «Московском комсомольце» небольшую заметку о деле генерала Сугробова. О том, что такого-то числа на слушании в Верховном суде – всем фигурантам этого дела снизили сроки почти в два раза. Значит, этот Сергей – и правда был тем самым сугробовцем, о котором можно почитать в «свежей газете».

Проходит больше недели, и знакомство с Сергеем начинает потихоньку стираться из моей «ленты событий». Но вдруг однажды вечером, после отбоя, случается нечто знаменательное! Для меня.

Я уже улеглась спать, заткнула уши берушами, на глаза натянула маску. Лежу себе «в домике» – в состоянии «никого не вижу, ничего не слышу», погружаюсь в дрему… И тут чувствую, что меня трясут за руку. Что такое? Снимаю маску, а это Лизка Симонова:

– Людка! Ты спишь?

– Ну почти… Что случилось?

– На, тебе малява пришла! – и сует мне в руки запечатанный в целлофан бумажный сверток.

– Малява? Мне?.. Это шутка? От кого?

– Тебе, тебе. Ты же одна у нас Людмила! Передали из «бээсной» хаты… Ну ты проказница! – Лизка весело улыбается. – Если будешь писать ответ – дай знать. «Дорога», наверное, будет послезавтра…

– Ладно, спасибо!

– Да не за что! – и Лизка убежала.

С меня же сон словно ветром сдуло. Малява! Моя первая в жизни малява! Надо же! Вот уж чего я тут не ожидала – так это получить такое тюремное письмецо! И смех и грех… Я сразу же догадалась, от кого оно могло быть. Сверху на целлофане маркером было написано: «Людмиле, Х-107». А внутри оказался клетчатый листок. Сложенный много-много раз в маленький квадратик.

А текст был такой: «Людмила, добрый вечер! 19.12.2017 г. случилось пообщаться с Вами по дороге в изолятор)) Вы, если помните, ехали в одном отсеке с эмоциональной женщиной-цыганкой, а к нам (обвиняемым, размещенным в «стаканах») обратились с фразой из ТВ-шоу «Что-где-когда»: Внимание, вопрос:) Учитывая то, что Вы очень красивая девушка, у Вас очень приятный голос и (несмотря на досадную краткость нашего общения) Вы очень приятный собеседник – я не смог не написать Вам. Конечно, хотелось бы и дальше общаться, желательно, вне этих стен. Надеюсь, что у Вас скоро получится выйти отсюда, почему-то я уверен, что все будет хорошо!) Насколько я помню, у Вас скоро выезд, поэтому желаю удачи! С уважением, Сергей (подписываюсь С.А., чтобы ответ поступил именно ко мне)))…»

О! Разве это не мило?! Обращение на «Вы», да и еще с большой буквы? Описание меня как «очень красивой девушки»? И это в финале выездного дня! В замученно-выжатом состоянии! Я не могла оставить такое трогательное и галантное послание без ответа. И на следующий же день сочинила целое письмо. Причем придумала как по возможности обезопасить его от изъятия в ходе какого-нибудь очередного обыскного мероприятия. Я не знала, насколько тщательно шмонают у Сергея на полуспецах – копаются ли в документах, читают ли каждую бумажку, ну а все-таки… БББ – Береженного Бог Бережет!

У нас в 107-й произошел когда-то случай, который врезался мне в память. Однажды после обыска старшая Лемехова устроила дикий разнос