Пироженку? Ваше Снежейшество! - Татьяна Гуськова

Завтрак был уже готов, кажется, Тинора сама расстаралась. Она все же использовала те яйца, которые я ей велела выбросить. Заболтала их с молоком, добавила муки и поджарила пышный омлет. Я такой с детства не ела. Так готовила моя бабушка. Пробовала с опаской, но яйца на вкус оказались нормальными, не тухлыми.

После Тинора велела Мирне принести ее платок, тулуп и валенки. Я попросила еще пару каких-нибудь юбок. Служанка скроила недовольное лицо, но послушалась. Свое платье я не стала снимать, обрядилась поверх него. Это создало дополнительный объем. Вот только сапоги пришлось оставить свои, в Мирниных валенках я просто утонула.

Надев все, я ссутулилась, уперла лицо в воротник.

— Ну… Если сказать, что заболела, то похож будет, — высказалась Тинора.

— Я ж всегда гордо выступаю, плеч не опускаю! — зафыркала служанка.

— Ну мало ли, — пожала плечами управляющая.

Она уже тоже была одета и готова к выходу.

Я заранее взяла с собой немного камешков из узелка. Завязала их в другой платок и спрятала во внутренний карман, туда же сунула серьги.

Вышли мы через черный ход. Зашли за угол, и Тинора меня остановила, оглянулась.

— Никого. Давай, превращайся!

Я дала команду духу.

Управляющая, глядевшая мне в лицо, вздрогнула.

— Ох, сильны вы мэла. Никогда про такое не слыхивала!

— Исса, а не мэла! И на ты! И вообще я сейчас Мирна.

— Да-да, Мирна. Ну пошли, Мирна.

Мы обошли дом и вышли к воротам. Они были заперты. Тинора постучала в калитку.

— Парп, открой!

— Чего тебе? — послышался недовольный голос.

— Постоялица в город послала, за покупками.

— Так Мирка вчера ж бегала.

— Не понравились ей покупки. Вот сама пойду, прослежу.

— Капризная баба какая, — недовольно высказался привратник и открыл калитку. — Чем же ты ей не угодила, Мирушка? — обратился он ко мне.

Я согнулась сильнее, пряча лицо.

— Ударила тебя что ли? — забеспокоился Парп, пытаясь посмотреть на меня.

— Нет! — Тинора вклинилась между нами. — Зуб у нее заболел. Заодно к доктору заглянем.

— А… Погодь! — он сунул мне в руку купюру. — К хорошему доктору иди, пусть лечит, а не дерет.

Я закивала молча. Кажется, у кого-то тут роман. В подтверждение мой зад облапали. Я подпрыгнула. Парп загоготал.

— Отощала ты, бедная моя, с вашей постоялицей. Скоро вовсе подержаться не за что станет. Загоняла она вас. Стряпня твоя вчера, ох хороша была, чуть пальцы не откусили, такая вкуснота.

Я закивала, благодаря за похвалу, и Тинора потащила меня дальше, пока не опознали.

Когда отошли чуть подальше, завернули за угол, я остановилась и уперлась ладонями в колени. Ноги дрожали, а сердце колотилось, как безумное.

— Что, исса, перетрухнули?

Я молча закивала.

— Я сама чуть не окочурилась, когда он вас щупать стал.

— Тинора. На ты!

— Да помню я, исса. Но все время забываю.

Мы с управляющей вчера не договорились, куда пойдем продавать камни. Я ее озадачила сейчас. Тинора нахмурилась, раздумывая. Я же, немного придя в себя, жадно принялась оглядываться по сторонам.

Было еще рано, солнце еще не взошло, из-за темноты нельзя было рассмотреть подробностей, но мы явно в каком-то богатом районе. Здесь дома стояли свободно, окруженные высокими оградами. Богато украшенные, высотой в два-три этажа, живут в них явно не бедняки.

— Придумала. Пойдемте. Вы только все сразу не показывайте, малую толику.

Я кивнула. Все и не собиралась демонстрировать.

Богатый район мы покинули быстро. Вышли в обычный город, похожий на провинциальный города моего мира. Правда, дороги были хорошо расчищены от снега, он был вывезен, разве что кое-где возле деревьев, изредка встречавшихся на улицах, и фонарей были собраны аккуратные сугробы.

Пройдя по этой тоже довольно респектабельной части, мы завернули куда-то чуть ли не в трущобы. Я задергалась. Сейчас как сдаст меня Тинора каким-нибудь местным бандитам, а те продадут на органы. Хотя, есть ли здесь продажа на органы? Ну в рабство.

Солнечный Зайчик насторожился, обеспокоенный моей тревогой. Он был готов меня защищать и палить все вокруг. С «палить» я его придержала. Никаких «палить» без моей команды.

Там даже вывески не было. Мы вошли внутрь и оказались в небольшой, темной, грязноватой лавке, с претензией на антикварную, хотя товары, выставленные в ней, больше напоминали разный хлам.

— Чего желают прекрасные дамы? — осклабился худой старик с длинными, пегими от седины редкими волосами.

Тинора ткнула меня в бок.

Я сунула руку за пазуху, нащупала узелок, ослабила его и вытащила щепотку разноцветных камешков.

— Вот, продать хотим.

— Это чегой-то? — он вытащил из-под стола какое-то приспособление с маленькой лупой, приставил его к глазу и зажал щекой и верхним веком, потом вытащил оттуда же белую матовую тарелочку, светильник в колпаке и все это выставил на стол. — Клади сюда.

Я высыпала камешки на тарелку. Старик включил светильник, согнулся над камешками, шевеля их щипчиками.

— Так-так. Тут у нас хрусталь, аметист, кварц и топазы. Они все высверлены, явно пришивались куда-то. За эту щепотку дам не больше десятки.

Я покосилась на Тинору, но та стояла с тупым лицом. Непонятно было, нормальная это цена за такое количество камней или нет. Явно ниже обычной, но насколько?

— Не пойдет, — решила я торговаться. — Пятьдесят.

Старик громко расхохотался, задирая голову и широко раскрывая рот. Стало видно, что зубы у него еще все на месте. Кадык подпрыгивал на шее.

— Тебе, красотка, палец в рот не клади. Но за такие деньги, тут надо в три раза больше камней. А с этими даже не сделаешь ничего. В украшения не пустишь, потому что сверленые, а на вышивку — маловато.

Подумав, я достала весь узелок и высыпала все, что там было.

— О! Другое дело. За это могу дать сотню.

Я вспомнила, что вчера мэл Ятран оставил нам две купюры по тридцать и одну в десять единиц, не знаю, как местные деньги называются. Думаю, продукты в этих местах недешевы. А камни — наоборот. Так что согласилась на сотню.

— Ну что, исса, на рынок? — спросила Тинора, когда мы вышли из лавки.

Серьги я там так и не решилась показать. Мне подумалось, что нормальной цены за них не дадут.

— Пойдем.

Рынок располагался в более приличном месте. Это были небольшие деревянные торговые ряды. Люди, торговавшие