Хроники Кайдарии. Дурная кровь - Андрей Плотник

палец Юнцта ткнул в начерченную от руки схему на одной из страничек. Чертеж был совершенно дилетантский, так что я едва сдержал улыбку, но вскоре улыбаться мне расхотелось – конструкция предполагаемого устройства выглядела оригинальной и вполне работоспособной. То была пушка, стреляющая пятнадцатидюймовыми металлическими кольями, предназначенная для крепления на плече. Юнцт пустился в пространные разъяснения, листая страницу за страницей, на которых более детально были изображены отдельные элементы конструкции.

На одной из страниц я мельком заметил сам доспех, к коему должно было крепиться орудие. Выглядел он весьма зловеще – шлем заменяло нечто, напоминающее вороний череп с длинным клювом и украшенное черными перьями, так что носитель доспеха должен был походить на какого-то восставшего из ада птицеголового демона. Юнцт задал мне несколько весьма толковых вопросов, на которые я, смею надеяться, дал не менее толковые ответы. По крайней мере, мой собеседник остался ими вполне удовлетворен.

– Непременно учту ваши замечания по поводу спускового механизма, – насколько мог радушно произнес Юнцт. – Замечу также, что никогда не забываю тех, кто оказал мне услугу. Но вы, конечно, понимаете, что должны сохранить в тайне все подробности этого разговора?

Я заверил, что прекрасно сознаю всю важность конспирации, и потому он может полностью рассчитывать на мое молчание. После чего мы раскланялись, и я остался на террасе один.

В просвете между облаков показался кинжально-острый месяц; его жидкое мутноватое сияние упало на шпили и черепицу замка, скользнуло по ним струйками бледных искр, посеребрило листву аккуратно подстриженных кустов во дворе, на миг превратив их в отлитые из металла копии самих себя. Я воспользовался этой минуткой тишины, чтобы отдохнуть от неумолчного гомона толпы – но уединение продлилось не долго. На террасе показался фон Вул.

– Наконец-то этот ходячий труп вас оставил, – сказал он, вернувшись к привычному официальному тону, и тут же поинтересовался: – О чем беседовали?

Я замялся, подбирая ответ, но барон тут же меня успокоил:

– Впрочем, понимаю – конфиденциальный разговор. Но намекните хотя бы, речь шла об обезьяне?

– Какой еще обезьяне?

– Так вы не слышали? Нынче вечером это многие обсуждают. Оказывается, Юнцт подстрелил на Суматре гориллу совершенно невероятных размеров. Местные называли ее «Большой Бобо» – не знаю, верить или нет, но свидетели отваживаются утверждать, что в ней было почти тридцати метров роста. Вскоре чудище доставят в Кроненбург и выставят на всеобщее обозрение в казино «Колизей». Думаю, через три-четыре дня эта новость будет во всех газетах.

– Гм. Нет, ни о какой обезьяне он мне не рассказывал.

– Значит, «Зов крови»?

Я промычал нечто невнятное.

– Что ж, прекратим этот допрос с пристрастием, – фон Вул рассмеялся. – Собственно, у меня для вас сообщение – я минут десять дожидался, пока Юнцт оставит вас в покое. Идемте, скоро в кровавой яме начнется представление. Мы еще успеем занять лучшие места. Герцог просил передать, что вы непременно должны увидеть это.

Кровавая яма – арена для показательных гладиаторских боев – располагалась, как обычно, в подвале замка. Это был огромный куполообразный зал, в центре которого находилось углубление с круглой площадкой, выложенной мрамором. Вниз вели узкие ступени, истертые ногами сотен обреченных, нашедших свою гибель на дне этого колодца смерти. Рабами были, конечно же, в основном люди. Я слышал, что периодически спускался туда и сам герцог, желая продемонстрировать гостям свое неподражаемое боевое искусство. У кромки ямы уже начинали собираться гости. Воздух в подвале, как водится, был холодным и сырым, а камень, слагавший стены, нес лишь поверхностные следы обработки. Все это обширное пространство являло собой каверну, выточенную в толще скалы, на которой покоился замок. Мы заняли места у кромки ямы, которые фон Вул почел наиболее выгодными. Внезапно воздух наполнился мерным грохотом барабанов – будто невидимые великаны притопывали ступнями, сотрясая стылые стены. Публика оживилась, все глаза обратились на фигуру в алой боевой накидке, украшенной рунами, которая прямо напротив нас по каменной лестнице спускалась на дно ямы. То был герцог Глемм собственной персоной. Голова гордо приподнята, серый лед глаз с алыми проблесками воинственно блестит в свете факелов, установленных по периметру арены. Достигнув ее центра, герцог резко вскинул руку над головой, выхватывая из-под накидки причудливое смертоносное орудие с несколькими отточенными до блеска лезвиями. Толпа взорвалась радостными аплодисментами. Я даже не сразу сообразил, что смотрю на «Заххак», боевой разрубатель моей собственной конструкции. Я ощутил, что сердце мое готово буквально выпрыгнуть из груди. Герцог Глемм решил в очередной раз показать класс перед гостями, а в качестве оружия выбрал мой клинок – это ли не успех, это ли не высочайшее признание моего мастерства? Так вот о каком сюрпризе он упоминал! Фон Вул покровительственно потрепал меня по плечу и прошептал на ухо:

– Ну, теперь-то ваши дела точно пойдут в гору.

Тем временем наряженные в черно-алую парадную броню стражники вывели на арену пятерых скованных по рукам и ногам узников, на головы которых были надеты холщовые мешки. На краю площадки с них сняли оковы, освободили от мешков и вручили оружие – несколько длинных кинжалов и парочку мечей. Нам всем предстояло стать свидетелями самой настоящей смертельной битвы. Герцог Глемм действительно мог быть убит или искалечен прямо у нас на глазах, так что вся надежда оставалась лишь на его воинское умение и блестящую выучку. Впрочем, многократный чемпион «Зова крови», коим он являлся, вряд спасует перед кучкой вооруженных людишек. Кроме того, как я вскоре отметил, лишь двое из них являли собой крепких рослых мужчин в расцвете сил – а за их спинами прятались болезненного вида женщина и пара подростков, мальчик и девочка, почти совсем еще дети. Я старательно подавил очередной приступ тошноты.

Стражники покинули яму, пролязгав по ступеням коваными подошвами, и герцог остался с врагами один на один. Клинок в его руке стремительно сверкнул, нарисовав в воздухе замысловатый вензель. Потом тяжело громыхнул гонг, и представление началось. Не было ни вступительной речи, ни прелюдии. Рабы прекрасно понимали, что от них требуется, понимали, что их жизни брошены на весы, и склонить чашу на свою сторону они могут лишь силой оружия. Двое мужчин, оставив женщину и детей позади, с ревом ринулись в атаку. Их грубые дегенеративные лица были перекошены ненавистью, что делало их еще более уродливыми – каменное лицо герцога Глемма, напротив, лучилось холодным достоинством, спокойствием и уверенностью в себе. Он легко ушел от первых выпадов вражеских клинков, лишь накидка колыхнулась в воздухе, как ускользающая алая тень. Затем стремительно блеснул «Заххак», со свистом рассекая плоть, и один из людей