Хроники Кайдарии. Дурная кровь - Андрей Плотник

плохо накрашенных глазах казалось мне живым воплощением самой смерти. Ее темные старомодные одежды напоминали какое-то ветхое траурное рубище, контрастируя с белизной накрахмаленного передника. И тут я понял, что она тоже разглядывает меня как-то уж чересчур пристально.

– Не знала, что вы обзавелись мотоциклом, – вкрадчиво проворковала она, оглядывая меня с ног до головы. Ее тонкие ноздри едва заметно шевелились, будто принюхиваясь.

– Взял на время у приятеля. Прокачусь с ветерком, проветрюсь после вчерашнего приступа.

С отрезанной головы, которую она держала в руках, накапала уже целая лужа.

– С вами точно все в порядке?

– Лучше не бывает. Что ж, приятно было поболтать. А теперь прошу прощения, очень спешу.

Я заторопился к выходу, изо всех сил стараясь не сорваться на бег. Ощущение было такое, будто мне в спину таращатся бельмища какого-то кровожадного монстра. Да так оно и было! В своем теперешнем состоянии я вполне мог угодить под разделочный нож этой миленькой старушки.

Выйдя на улицу, я с облегчением вдохнул стылый воздух, пропитанный ароматами поздней осени. Сырое утро удавками набросило петли тумана на тонкие шеи дальних городских труб. Главная прелесть Тау-плац заключалась в том, что эта улочка являла собой тихий покойный уголок с увитыми плющом особняками, с промокшими от бесконечных дождей садами и разросшимися цветниками – но при этом находилась буквально в двух шагах от суматошного, наполненного шумом и лязгом городского центра со всеми его скоростными шоссе, железнодорожными мостами и небоскребами. Эта улица – подлинная рефугия старого Кроненбурга, до времени обойденная стремительно развивающимся прогрессом. Но рано или поздно и она падет, и массивные гранитные башни придут на смену одиноким особнякам и садикам с беседками. Теперь, впрочем, Тау-плац вовсе не казалась мне идиллическим оазисом покоя и безопасности. Напротив, густые тени в садах и узкие проулки между высокими кирпичными оградами словно бы таили в себе неведомую угрозу. Вампиры, несмотря на ранний час, сновали повсюду, спешили куда-то по своим делам, обходя широкие лужи, таращились из окон сквозь стрельчатые переплеты, проносились мимо в автомобилях. Людей, конечно, на улицах всегда было больше, в основном это были слуги, спешащие за покупками, и мелкие чины клановой иерархии, имеющие право в будущем претендовать на Обращение… И все равно я чувствовал себя ягненком, окруженным стаей волков. До времени на меня никто не обращал внимания, но что будет, если мою маскировку раскроют? В соответствии с кайдарскими законами свободные люди обязаны были носить серую мешковатую одежду с крестом на груди, намалеванным белой краской. Служащие кланов – черный сюртук с нарукавной повязкой, изображающей все тот же крест. За ношение костюма, не соответствующего статусу, меня вполне могли четвертовать. Хуже того, вскоре я намеревался вторгнуться в район, где за подобное нарушение грозила смертная казнь…

Отгоняя дурные мысли, я принялся размышлять о том, насколько же наше физическое состояние влияет на личность, или душу. Отрезанная человеческая голова пять минут назад буквально повергла меня в шок, хотя, безусловно, это была отнюдь не первая голова, отделенная от тела, которую я увидел в своей жизни. Неужели же наша душа – не более чем продукт деятельности мозга, его соков и токов, химических и физических процессов, непрестанно кипящих в нем, подобно некоему зелью в закрытом котле? За одну ночь в моем физическом строении произошли кардинальные перемены, и теперь я словно бы ощущал себя абсолютно новым существом, совершающим свои первые шаги по земле, новой личностью, незнакомцем для самого себя. Я не представлял, чего от себя ждать, и в этом крылся подлинный ужас. Я не знал, что могу, а чего нет. Одни эмоции во мне истаяли без следа, а их место заняли новые – но я никак не мог разобраться в их противоречивом клубке. Знания и воспоминания, по крайней мере, остались на месте, подобно мебели в знакомой до боли квартирке, но в квартирку эту словно бы въехал новый жилец.

Стекла моих очков увлажнились. Я запрокинул голову – сизые облака тяжко перекатывались в небе, как огромные камни, шевелимые прибоем. Начинался дождь. Высоко над головой серебрился выпуклым боком огромный серый дирижабль, левиафан воздушного пространства, и я невольно вспомнил его двойника, который почти десять лет назад впервые доставил меня в Кроненбург. Я был смятенным, впечатлительным юношей из провинции, мечтающим о карьере военного инженера, и со временем успешно добился поставленной цели – но кем же я стал теперь? Выродком, низшим существом, добычей. Я больше не чувствовал никакого сродства с тем вежливым, многообещающим юнцом из хорошего, пусть и небогатого рода. Но как давно я перестал им быть? Сегодня ночью – или годы назад?

Полчаса спустя я добрался до набережной. По ту сторону кованого ограждения мерцало темно-серое озеро, угрюмая гладь, над которой низко ползли клочки тумана, подобные стаям белесых привидений. В центре озера, на небольшом искусственном островке темнела тонкая узорчатая громада храма Ваала, черное сооружение с изящными контрфорсами и обилием острых готических шпилей. Сквозь витражные окна мерцали алые огоньки – шла утренняя служба. Иногда случайный порыв ветра доносил даже эхо далеких заунывных песнопений, но уловить их было непросто. Это овеянное романтическим флером место, где лебединые шеи фонарей печально смотрели в мерцающую зеркальную гладь, как магнитом притягивало влюбленных. Вот и сейчас загулявшиеся до рассвета парочки тут и там жались к перилам, забыв про весь остальной мир. Так, бывало, делали и мы с Тельмой. Что теперь будет с нашей помолвкой? С нашими чувствами? Я не знал, но верил в то, что любовь способна преодолеть любые трудности. По крайней мере, так это обычно бывало в сентиментальных романах, которые я обожал, а моя возлюбленная ненавидела.

Я заметил ее издалека. Она стояла там, где мы и условились – на узком мысу, выдающемся в самое озеро, возле старого ресторанчика, в котором терпкий аромат сырости и гниющих свай смешивался с запахами подаваемой там крови со специями. Силуэт Тельмы я безошибочно мог узнать в любой толпе.

– Прости, что заставил ждать.

Она повернула ко мне лицо с жутковато правильными аристократическими чертами. Лишь носик имел горбинку и был чуть крупноват, из-за чего Тельма тайком расстраивалась, но лично меня ее профиль буквально с ума сводил. Красновато мерцающие глаза пристально вонзились в меня, как два острия.

– Что ты на себя напялил?

– Неужели непонятно? Я полночный всадник, который увезет тебя в неведомую даль. Вруум, врууум! – я выдавил из себя жалкий, неубедительны смешок. – Ну, ты же любишь ролевые игры.

– Прекрати дурачиться, Киз. Я же чувствую, что тебе совсем не весело.