Невероятная одиссея человека. История о том, как мы заселили планету - Элис Робертс

в Китае только в период после 9 тыс. л. н. Ранние поселения малочисленны, и большинство найденных в них артефактов — это орудия для обычного ежедневного использования, а не такие предметы «роскоши», как красивые горшки или драгоценности. Поэтому китайское доисторическое общество в период между 13 и 9 тыс. л. н. кажется довольно эгалитарным. Предположение, что сельское хозяйство возникло для поддержания расслоения общества и накопления богатства или что ранние глиняные изделия были созданы отдельными людьми как знак престижа, кажется необоснованным. Хотя мне и нравится идея «состязания пиров», нет никаких доказательств, что именно это привело к зарождению сельского хозяйства или керамики. Одним из основных факторов, похоже, был климат, но точные экологические и социальные причины, способствовавшие постепенному становлению земледелия и оседлого образа жизни на Востоке, пока еще неясны [8, 5].

Переход к сельскому хозяйству не следует рассматривать как неизбежное или прогрессивное явление, но, однажды появившись, сельское хозяйство распространилось повсеместно (хотя в некоторых районах, включая отдельные части Полинезии, Новой Зеландии и Борнео, столкнувшиеся с неподходящими окружающими условиями земледельцы вернулись к собирательству) [1].

Так как же распространялось земледелие? Увеличивалось количество земледельцев, сменяя охотников-собирателей и их культуру, или же культура возделывания земли распространилась в среде собирателей? Аммерман и Кавалли-Сфорца предложили модель «волны продвижения» в Европе, где рост числа земледельцев можно рассматривать как цепную реакцию, начавшуюся со смешанных браков и потери генетической однородности до самых отдаленных от культурного эпицентра популяций, которые генетически почти полностью являются потомками коренных охотников-собирателей. Так, 99 % населения Западной Ирландии генетически происходит от коренных собирателей, и лишь происхождение 1 % можно проследить до анатолийских земледельцев [1].

Хотя мы еще не понимаем взаимосвязи генетики и морфологии, но, по крайней мере, можем предположить, что генотип отражается на внешности. Так являются ли восточноазиатские характерные особенности свидетельством того, что неолитические земледельцы распространились по всей Восточной Азии, придя на смену более древним популяциям, или такие черты лица относятся к более древним линиям, существовавшим еще до появления сельского хозяйства?

Было бы неплохо иметь ряд черепов с характерными восточноазиатскими чертами, чьи морфологические изменения можно было бы датировать, но на Дальнем Востоке скелетные останки редки, особенно относящиеся к периоду до 11 тыс. л. н. Череп Ниах возрастом примерно 40 тыс. лет не выглядит «восточноазиатским», хотя и обладает сходством с айнами, потомками коренного населения периода Дзёмон в Японии. На острове Ява найден череп с явными восточноазиатскими особенностями, датированный периодом 7 тыс. л. н., то есть относящийся к периоду, предшествовавшему началу выращивания риса в Индонезии [3].

По утверждению некоторых генетиков, варианты Y-хромосомы предполагают, что земледельцы, выращивавшие просо и рис, действительно распространились по Китаю, сменив древние популяции на всей Восточной и Юго-Восточной Азии [10]. Но по утверждению Оппенгеймера [3], генетические данные говорят о том, что люди с характерными чертами, признанными сегодня восточноазиатскими, расселились гораздо раньше неолита — накануне ПЛМ. Он предполагает, что в это время люди отступали к береговой линии, где климат был теплее, и заселяли обширные прибрежные равнины, открывшиеся после снижения уровня моря. Оппенгеймер предполагает также, что перед ПЛМ жители Восточной Азии выглядели как коренные обитатели побережья. Затем, во время ПЛМ, «восточноазиатские» люди переместились из Центральной Азии к берегам Восточной.

Если теория Оппенгеймера верна, может оказаться, что, как и в Европе, большинство нынешнего населения Восточной Азии произошло от коренных жителей побережья и привязанных к берегам популяций периода ПЛМ, а не от неолитических земледельцев, «волной» распространившихся по региону. Культура и язык — лабильные и легко «транспортируемые» продукты. А наши гены скрывают гораздо более древнее наследие.

Итак, даже в Шанхае, со всеми его небоскребами и новейшими технологиями, люди могут быть очень похожи на охотников-собирателей, населявших эти прибрежные территории 20 тыс. л. н.

4

Дикий Запад: заселение Европы

Пещерная живопись, Куньяк

На пути в Европу: современные люди в Леванте и Турции

С учетом того, что географически Европа расположена так близко к Африке, примечательно, что современные люди добрались до Австралии примерно за 20 тыс. лет до того, как были найдены доказательства их присутствия в Европе. Почему это заняло так много времени? Ответ дать довольно сложно, поскольку надо учитывать географические и экологические препятствия и, возможно, присутствие в Европе других людей. Ведь если на большей части Азии (за явным исключением Флореса) древние люди исчезли задолго до появления современных, то Европа оставалась территорией неандертальцев.

Между появлением первых анатомически современных людей на Ближнем Востоке (в пещерах Схул и Кафзех в Израиле примерно 90–120 тыс. л. н.) и обнаружением первых доказательств присутствия современных людей в Европе (примерно 45 тыс. л. н.) прошел огромный промежуток времени. После Схул и Кафзех современные люди исчезают из Леванта примерно на 50 тыс. лет, хотя возможно, в этот период они двигались вдоль побережья Индийского океана на восток.

Как представляется, из Аравии и с полуострова Индостан люди легко должны были расселиться на север, в Европу. Стивен Оппенгеймер [1] предполагает, что, подобно тому как пустыни могли блокировать северный путь из Африки на протяжении большей части последних 100 тыс. лет, путь из Индостана и с Аравийского полуострова в Левант тоже преграждали географические барьеры: горная система Загрос и сирийские и арабские пустыни. Пока люди продвигались по побережью в восточном направлении, их северный путь в Европу был заблокирован. Но приблизительно 50 тыс. л. н. климат на некоторое время, на пару тысяч лет, изменился, и стало теплее. Оппенгеймер утверждает, что благодаря этому открылись ворота в Европу — зеленый коридор от Арабского залива до Сирии.

Тогда переселенцы, обойдя Загросские горы, смогли продвинуться дальше на северо-запад — от Персидского залива до берегов Средиземного моря, вдоль побережья по современным Пакистану и Ирану и вверх по реке Евфрат по нынешним Ираку и Сирии. Некоторые археологи утверждают, что доказательством именно этого маршрута являются стоянки верхнего палеолита вдоль горной системы Загрос, и предполагают, что именно вблизи этих гор возникла технология верхнего палеолита, чья датировка даже превышает 40 тыс. л. н. [2]. Однако к этим датам нужно относиться очень осторожно: во‐первых, они находятся на самой границе в отношении надежности радиоуглеродного датирования, и, во‐вторых, датирование выполнено в 1960-х гг., задолго до применения новых методов калибровки и взятия образцов. Однако орудия, обнаруженные на территории горного массива Загрос, похожи на более ранние орудия верхнего палеолита, найденные на восточном побережье Средиземного моря, — «орудия „левантийского ориньяка“».

Логично предположить, что за более ранним южным расселением из Африки последовало перемещение от Персидского залива до