Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так я и сделала. Когда дошла очередь до показаний с моей стороны, потом до прений, я вставала и, преодолевая себя, говорила. О том, что я читала тома в нормальном темпе – по одному тому в день. Что в законе вообще нет установленной нормы для чтения этих томов. Что всю последнюю неделю ко мне в СИЗО вообще не приходили – и «журнал посещений», если нужно, это подтвердит. И то, что происходит сейчас – это абсурд и нарушение моих прав. Я знала, что по букве закона, правда на моей стороне, и это придавало мне уверенности. А то, что этот крашенный Меркулов ни разу на меня не взглянул, было даже на руку! Было меньше смущения и робости. Я словно бы говорила сама с собой, и оказалось, что выступать в суде – не так уж и страшно! По крайней мере, именно в этом суде…
В финале Меркулов ожидаемо вынес постановление в пользу следачки. Но я не очень расстроилась. У меня получилось посражаться со своими страхами! И я надеялась, что хоть какой-то процент от них я преодолела!
В камеру меня подняли уже после полуночи. Я жаждала рассказать обо всем произошедшем Марку, но звонить ему было уже слишком поздно. Ладно, думаю, позвоню завтра.
Но назавтра – около полудня – меня снова «заказывают» на выезд. Куда? Зачем? Ничего не понимаю! Вот дурдом!
Оказалось, снова к следачке. К Наиле. Заводят в кабинет.
Наиля лучезарно улыбается:
– Здравствуйте, Людмила Владимировна, сегодня мы подписываем 217-ю статью.
У меня чуть дар речи не пропал! От неожиданности и возмущения.
– А где мой адвокат? – еле ворочаю задеревеневшим языком.
– А я Марку Юрьевичу писала вчера, но он опять не ответил. Поэтому у вас будет другой адвокат. Вот он…
И показывает на сидящего на диване мужчину. Тот приподнимается и кивает мне: «Добрый день! Адвокат Яблочкин». Лет сорока, в очках, лицо умное, интеллигентное. Одет неброско.
Да они что, издеваются?!
– Послушайте, вы же должны были оповестить моего адвоката за пять дней! А так, опять нарушение! Давайте перенесем подписание! На четыре дня! И все подпишем с Марком Юрьевичем! Почему вы так торопитесь?
– Нет, я не могу перенести. Я опаздываю со сдачей материалов в прокуратуру. До суда должно пройти 14 суток, а в прокуратуру нужно сдать еще за десять дней. А у меня всего два «прокурорских дня» осталось. Вместо десяти. И если я сейчас все не сдам, то Басманный суд материалы вообще не примет. Так что нужно все подписать именно сегодня!
Вот так вот, без тени смущения, улыбаясь и хлопая своими кукольными ресницами, Наиля объясняет, как она облажалась. Затянула или забыла про мое дело, прошляпила все установленные сроки. Нарушила тем самым нормы УПК РФ и продолжает их нарушать наглейшим образом, ничуть не смущаясь. Как будто так все и должно происходить. И я даже не знаю, как реагировать на такое бесстыдство. Аллилуйя!
– Но я дам вам время познакомиться с вашим новым защитником. Вы можете поговорить наедине, – добавляет Наиля и выходит из кабинета.
Ага. Наедине! С конвоирами. Но мне не до церемоний! Этот Яблочкин вроде нормальный чел, и я пытаюсь до него достучаться:
– Вы же понимаете, что у меня есть адвокат по соглашению? И я ничего не буду подписывать! Без него!
– Я все понимаю… Но и вы тоже наверняка знаете по опыту – с вашей подписью или без нее – следователь все равно закроет сегодня 217-ю статью. И мне придется ее подписать. Как вашему защитнику.
– Но вы же не мой защитник! Вы ничего не знаете, вы не читали материалы дела! Как вы можете участвовать в этой процедуре?
– Ну в общем и целом, я успел полистать. Так что да, что-то я знаю… Но суть не в этом. Допустим, я сейчас уйду. Так приведут другого защитника. Вы же это понимаете?
– Понимаю… Но я все равно заявлю о вашем отводе.
– Хорошо. Я вас поддержу. Но повторяю – это ничего не изменит…
Это и правда ничего не изменило. Повторилось примерно то же, что и на вчерашнем судебном заседании. Я написала ходатайство об отводе Яблочкина, со вчерашними же аргументами, Наиля его отклонила. В самом протоколе 217-й статьи я написала длиннющее замечание, вспомнив, как в свое время это сделал Марк. Там я перечислила все нарушения закона, которые совершила следователь Магомаева в рамках подписания 217-й статьи. Получился довольно-таки длинный текст. Я даже залезла на обратную сторону документа, но меня никто не останавливал, и я писала и писала.
Но Наиле, казалось, до моей писанины не было никакого дела. Единственное, что ее интересовало – это поскорее захлопнуть папку с моим делом и отослать его с глаз долой. Она твердо знала, что никто не будет разбираться – законно или нет подписывались все эти документы. Поэтому шуршала своими бумажками поистине со вселенской безмятежностью.
Дозвониться до Марка мне удалось лишь на следующий день. Я пересказала ему все свои последние приключения.
– Марк, ты знал об этом суде? Получал смс-ки от Наили?
– Что? Я ничего не получал! Какой бред!
– Ох… Ничего себе… А Наиля сказала, что писала и звонила тебе. Накануне. И после суда тоже.
– Я не знаю, кому она там писала и звонила. Но точно не мне! Если надо – я получу распечатку своих звонков и смс-ок. Я ничего не знал, иначе приехал бы! Или прислал бы помощника. Это беспредел какой-то! Я напишу апелляционную жалобу!
– Я тоже напишу…
– Правильно, пиши!
Апелляция по «видео»
Вооруженная напутствием Марка и уголовно-процессуальным кодексом с примечаниями я накатала довольно-таки увесистую жалобу на постановление Меркулова. Нет, я ни на минуту не допускала, что ее кто-то услышит, разберется и установит в моем деле справедливость. Но мне было необходимо куда-то выплеснуть свою обиду и возмущение. Ведь тот суд проводился без моего адвоката! А это уже было совершенно за гранью! А главное, непонятно, почему!
Возня с жалобой заняла у меня целый день, ведь ее необходимо было написать понятным ровным почерком, без ошибок, причем в двух экземплярах. На втором сверху приписывалось: «Вернуть с отметкой СИЗО-6 об отправке». На данном экземпляре «спецчасть» ставила свою печать с датой отправки и возвращала обратно. Это было важно, так как при отправке
