Вороньи сказы. Книга первая - Юлия Деулина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Есть Князь Ворон. Он первый у Тёмна воевода. Летает с воронами над полями боя, умирающим предлагает в дружину свою вступить, за то от смерти их упасает. Коль вступит вой, раны его не затянутся, навечно останутся, ну так ему уж всё равно будет. Будет вороном летать, в воя обращаться, когда битва. А бьётся Князь Ворон всё с ратью Светловых навов, уж не знаю, дела ради или потехи. Говорят, можно на рассвете иногда битву их увидеть: вороны чёрные по небу носятся в солнечных лучах. А иногда на землю спускаются и как люди дерутся.
Есть Владычица Морей, она с разрешения Светла и Тёмна над морями княжит. Муж у неё есть – Хозяин Ветров, тоже Светлов и Тёмнов посаженник, только над небом княжит. Они двое за кораблями следят, нечисть морскую в узде держат, да и людям помогают ветром попутным, волной, тонущих на берег выносят. Не злы совсем на род людской. Не пойму я только, чего ж их Арвай нечистью называет, как и Ящерицу-Княгиню. Говорит, что нечисть они как есть, и кровь пить могут, просто сильны уж так, что до человечьей крови у них такой охоты нет. Может оно и верно, нечисть-то тоже разная бывает. Вон я Фёргсварда знаю, он нечисть, а людей не трожит.
Есть Червь Души, Тёмна сын, посаженник его в Тузулькесе. Души ест, золото людям предлагает, чтобы согласились его червячка к себе в душу посадить. Собой хорош, и весь в золотых украшениях, бусы, серьги из монет, кольца – монеты погнутые. Монеты-то нечисть не жгут. Один он из Князей в золоте и ходит. Не знаю, чего другие так не додумались, но, может, серебро им да каменья милей.
Есть Хладнокровый, Кальдблад (как Фёргсвард мне уж рассказывал). Тёмн его посадил над холодом княжить, над морозом. Поэтому больше всего Хладнокровый Север любит. Кто от холода умирает, увидеть его может. Он души людские собирает, в мешок кладёт, на плече носит, а зачем – Арвай не знает, вообще про него мало слышал.
И последний – Господин Гранатов (Байлаль, если по-тузларски). Этот – князь над колдовскими знаниями, кто его княжить посадил – не ясно. Тузулькес он больше всего любит, есть у него где-то тайный сад гранатовый (гранат – плод такой красный из одних зёрен), где столько знаний спрятано, что ни одному колдуну и не снилось. Арвай рассказывал, заодно и настойкой нас гранатовой напоил – вкусная! А Байлаль этот любит тех, кто к знаниям тянется. Притворится нищим стариком и просит ему гранат купить, а за то секрет откроет. Конечно, не все покупают, обычным-то людям, которые не понимают, кто перед ними, к чему знания от старика нищего. Я себе так решила – накуплю гранатов, коль в Тузулькесе буду или в Рийне (Арвай говорит, они хорошо хранятся, долго) и буду стариков высматривать. Вдруг встречу!
Вот такие Князья Былинные в мире есть, если Арваю поверить. Думаю побольше про них разузнать. Ежели они древности всякие видели, а поговорить с ними проще, чем со Светлом или Тёмном (с Тёмном ещё и не хочется!), сколько же тайн накопить можно!
Про два горя: Стоума и Горицветы
Странные дела творятся вокруг. Распрощались с Арваем. Он сам отмахнулся, не захотел к Стоуму идти. Лошадь нам возвратил – и унёсся его шатёр в степь. Это он зря. Быстро я запишу, как помню, потому что небывалые вещи мы с Горицветой услышали, и до сих пор не верится в них, хоть на горе, на Стоумой мы побывали – и вправду там никого не нашли. Долго поднимались туда, где у деда Стоума изба должна стоять. Вот она-то и стоит, да только Стоума никакого нет. Внизу, там, где тропочка вверх начинается, человек дозор несёт, хол с темнобоем здоровенным, по-рувски знает, и по-рийнски, и всех назад спроваживает, кто к горе приходит. Он-то нам и рассказал небыль:
– Нет нынче Стоума, – говорит. – Помер дед. Хотите – поднимайтесь, смотрите, да только ничего оттудова не берите. Ну я вижу, девки вы честные, Важный недобрых людей чует.
Темнобой его по земле хвостом стучит, глаза умные, гавкнул – будто подтверждает. Мы поднялись, а изба и вправду пустая, нетронутая совсем, и нет никого. У Горицветы взгляд потух – уж верно в голове себе нарисовала, как к Гадючьему Князю на поклон идёт. В избу мы зашли, глянули, трожить, конечно, ничего не стали. Избенка у Стоума такая скромная, травки висят, печурка с углями стылыми, будто бы не колдовская. Пустовато так, чисто. А я смотрю – пятнышки красные кое-где на полу, по виду будто кто кровью плюнул. Да давно, сухие уж, еле видно.
Я взгляд-то напрягла, аж губу прикусила, поплясали знаки Уложения перед глазами да и в буквы сложились, в копилочку легли. Читаю:
– Кровь Стоума…
– Где? Ой, правда будто кровь, а чего ты решила, что дедова, тут народу тьма проходила, видать, раз целого стража поставили!
– Я прочитала, как в Уложении то записано.
– Ох! Давай всё тут прочитаем, что можно, глядишь, поймём чего-нибудь.
– Думаешь, убил кто Стоума?!
– Да тьпу пять раз, как такое можно? Дед от самого Уложения Мирового сидел, Светл и Тёмн с ним ручкались, кто ж такого убьёт. Ну ты, Врана, даёшь.
– А чего умер тогда? Тыщи лет сидел дедом, не хворал.
Горицвета надулась, пыхтит, как тот темнобой, стала со мною избу читать. Но ничего-то мы больше там не начитали особого. Всякие вещи Стоумовские, неколдовские даже.
– Можно ещё почитать на прошлых страницах, – говорю. – Только… Жутковато, будто бы Тёмн шепчет.
– Ещё Тёмна сюда не хватало. Давай у хола спросим, может, знает чего.
Я кивнула. Мне страсть интересно, но и чувство такое, вроде холодок внутри и как мураши по спине ползут.
Спустились мы, спрашиваю у хола:
– Мил человек, а что ж приключилось со Стоумом-то?
– А Светл его к себе позвал. Пришли просители, а дед лежит весь мёртвый. Видать, настал его день, всё ж человек был, хоть богов посаженник. Ну ему уж без малого три тыщи лет было.
– А кровь там
