Красный бубен - Олег Владимирович Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Соскучился я, батя.
– Как тебе, сынок, там? – спросил Крайнов.
– Скоро узнаешь, – усмехнулся сын.
– Хочешь сказать, умру скоро?
– Есть, батя, кое-что и похуже смерти.
– Что же это?
Сын только махнул рукой:
– Кто не был – тот будет, кто был – не забудет… – Он потрепал собаку по холке.
Дембель гавкнул так оглушительно, что Павел Петрович проснулся.
5
Он сидел на кровати, обливаясь потом. За окном всполохи. Отодвинул занавеску: у церкви полыхало.
– Мать честная! – Он схватил со стула телогрейку, плеснул в лицо воды из умывальника, открыл дверь и…
На пороге стояли застреленные москвичи. Голые. На ногах – номерки из морга. Головы опущены.
Крайнов захлопнул дверь и задвинул засов. Руки тряслись. Он приложил к двери ухо. Тишина.
«Померещилось».
Но выходить на улицу расхотелось. «Пусть себе горит! Без меня разберутся».
Он развернулся и вскрикнул. Москвичи стояли перед ним, пошатываясь. Ноги Павла Петровича словно приросли к полу. Москвич поднял голову и уставился на него желтыми белками.
– Стреляем, значит, Павел Петрович, – сказал он утробным голосом. – В сына стреляем, в нас…
– Я в вас не стрелял!
Подняла голову москвичка:
– А нас, по-твоему, Пушкин застрелил?
Тут дверь слетела с петель, и в дом вошел Пушкин.
– Я не стрелял! – объявил он. – Ни в сына, ни в москвичей! В Дантеса стрелял на дуэли! И то не попал.
– Дуэль! Дуэль! – завопила москвичка.
– Отлично, господа! – Пушкин потер руки. – Люблю дуэли! Вот у меня, кстати, для вас пистолетики приготовлены. – Он протянул мертвецам пару пистолетов с длинными дулами. – А этот пусть из двустволки палит, из которой столько людей положил!
– Пушкин! – крикнул Крайнов. – Я никого не убивал!
– Убивал-убивал! – Пушкин показал Крайнову язык. – Во-первых, сына! А во-вторых, Дегенгардов!
– Не убивал я их, клянусь!
– Смотри! – Пушкин кивнул на трупы.
Крайнов увидел вместо них волка и волчицу. В следующее мгновение это снова были Дегенгарды. «Батюшки! Это ж оборотни!» Он сообразил, кто задрал его Дембеля и в кого он стрелял той ночью.
– Александр Сергеевич! Я ж не знал, что это они! Я за собаку мстил!
– Вынимай ружьишко из сундука, и приступим. Я буду их секундантом.
– А моим секундантом кто будет? Не по правилам!
– Резонно, – согласился Пушкин. – Твоим секундантом будет твой сын.
– Он же погиб!
– Нигде не написано, что погибший не может быть секундантом. – Пушкин хлопнул в ладоши.
В дом вошел скелет сына Бориса. В полуистлевшем черном пиджаке и таких же брюках трудно было признать тот нарядный костюм, который Борька пошил себе на свадьбу, а потом в нем же лег в гроб.
– Это не мой сын! – крикнул Крайнов.
Пушкин усмехнулся:
– Нехорошо, папаша, собственных детей не признавать! Нехорошо!
– Да я это, папа, я, – простучал зубами скелет. – Просто давно не виделись.
– Ты? – Крайнов попятился. – Это ты, Борька?!
– Я, папа… Борис Павлович Крайнов, убитый на охоте своим родителем.
В дом проскользнула четвероногая тень.
– А вот и Дембель наш, – сказал Борькин скелет.
Дембель присел рядом с Борькой и по-мертвецки гавкнул. Двигался он немного боком, его лапы будто цеплялись одна за другую. Шерсть свалялась и висела по бокам клочьями.
Пушкин прочитал:
Нам предстоит сейчас однако
Среди загробных голосов
Двух человеков и собаку
Завесить на концах весов.
Что перевесит, нам неясно,
Но пули, слышу, уж свистят.
Давайте ж все окрасим красным!
Пусть нас покойники простят!
Борька вытащил из сундука ружье и подал отцу.
– Бери, батя. Это ружье счастливое. Ты из него и меня убил, и этих… Убей же их еще раз.
Крайнов взял ружье, стараясь не задеть костлявые Борькины пальцы.
– Выйдемте, господа, – предложил Пушкин.
Крайнов замешкался. Боря легонько подтолкнул его в спину:
– Давай, батя! А то подумают, что ты зассал.
6
Пушкин носком ботинка начертил на земле широкую полосу, отсчитал от нее пять шагов и положил на землю цилиндр. Скелет отсчитал пять шагов в противоположную сторону, выломал у себя ребро и воткнул в землю.
– По регламенту я должен предложить вам, господа, помириться, – сказал Пушкин. – Если вы не против, можете пожать друг другу руки – и разойдемся с миром.
– Я согласен, – откликнулся Крайнов. – Я зла на них не держу и готов помириться. Собака человеческой жизни не стоит. – Он протянул дрожащую руку, было страшно и неприятно пожимать руки мертвецов, но лучше уж потрогать труп, чем самому стать трупом… Рука повисла в воздухе, как топор.
– Никогда! – крикнула Раиса.
– Мы мириться не намерены! – добавил Георгий Адамович.
– Только смерть может помирить живого и мертвого!
– Вот убьем его, тогда и помиримся!
– Жаль, господа, что не получилось закончить это дело миром. – Пушкин развел руками. – Прошу занять исходные позиции.
Крайнов встал возле ребра Бориса.
«Из ребра Адама, – подумал он, – вырастили Еву. А это ребро торчит, как ветка сухого дерева, из которой ничего не вырастет».
Павел Петрович переломил ружье и вставил в него два патрона. Странно – дважды убивать тех же самых.
– По правилам дуэлей первым стреляет Павел Петрович, – сказал Пушкин.
Крайнов поднял ружье и прицелился. Москвичи стояли плечом к плечу. Раиса высоко подняла голову и смотрела на Крайнова презрительно.
Павел Петрович перевел ружье на Георгия Адамовича, а потом обратно. Он никак не мог выбрать, в кого первого стрелять. Как-то нехорошо стрелять сначала в женщину… Но Раиса смотрела с такой ненавистью, что первой хотелось прикончить именно ее.
Он снова перевел ружье на Георгия Адамовича. «Первым я должен убить мужчину. Он сильнее, умнее и опаснее». Крайнов погладил указательным пальцем крючок. Но тут Раиса крикнула:
– Стреляй, трусливый ублюдок!
Павел Петрович крякнул, перевел ружье на женщину и выстрелил.
Раиса пошатнулась, но устояла на ногах. В ее груди появилось сквозное отверстие размером с кулак. Кусок вырванной плоти валялся на земле.
Дембель сорвался с места, немного кособоко подбежал к мясу и вмиг его проглотил.
У Крайнова свело живот. Его стошнило.
Раиса захохотала:
– Попал-то попал, а сам наблевал!
– Браво! – Пушкин похлопал.
Павел Петрович понял, что никаких шансов у него нет. В мертвецов хоть обстреляйся, а ничего им не будет. И если нет под рукой серебряной пули или осинового кола, ничего ты им сделать не сможешь.
И все-таки он поднял ружье. Прицелился. Георгий Адамович улыбнулся улыбкой упыря, обнажив длинные клыки:
– Удачной охоты, Павел Петрович!
«Получай, адское говно!»
Крайнов нажал на спусковой крючок.
Пуля угодила Дегенгарду в рот и выбила его страшные зубы.
Изо рта упыря потекла темная жижа. Дегенгард провел ладонью по губам. А когда убрал руку, все зубы снова были на месте.
Крайнов швырнул на землю ружье:
– Так нечестно! Это не дуэль, а убийство!
– Ух ты! – воскликнул Пушкин. – Как вы интересно формулируете! Я сам лично погиб на дуэли от руки негодяя, и то помалкиваю! А ему, видишь ты, нечестно! – Пушкин скрестил на груди руки и объявил: – Стреляют Дегенгарды!
Дегенгарды не мешкая вскинули пистолеты и одновременно выстрелили.
Из стволов вылетели две черные змеи. Одна змея вонзила жало Крайнову в лоб, вторая – в сердце. Павел Петрович упал на спину. Он увидел звездное небо и одну особенно яркую звезду. «Марс, бог войны…» Над ним склонилась ужасная кудрявая голова с бакенбардами:
Упал Петрович, взгляд уж мутный,
Как будто был папаша пьян.
И после паузы минутной:
«Пиздец!» – воскликнул Себастьян.
Часть четвертая
Русская баба так устроена, что ждет мужика. Иностранки неизвестно как устроены, но, наверное, так же…
Глава первая
Антихрист требует свое
– Не понял! – заорал дьявол.
1
Дед Семен поднял с пола маленькую иконку, протер рукавом и повесил на место.
– Прости, Господи!
– Что это было? – спросила Ирина.
Но ответить ей никто не успел. В дверь забарабанили.
Дед Семен схватил крест и навел на дверь. Опять
