Наставница Эйнштейна. Как Эмми Нётер изобрела современную физику - Ли Филлипс

Гильберт, Нётер тоже стала героиней передававшихся из уст в уста анекдотов, и она прославилась своей чудаковатостью. Хотя она стала преподавательницей, пользовавшейся любовью преданных ей сильных студентов, ее появление в классе могло знаменовать катастрофу для новичков или в целом для тех, кто не был способен следовать за сложной траекторией мысли, по мере того, как гениальная женщина-математик нащупывала новые способы доказательств прямо на доске перед толпой студентов – некоторые из них впадали в оцепенение, а некоторые оказывались настолько ошеломлены, что выбегали из аудитории.

«Выбегали из аудитории» – это не преувеличение. Это случалось настолько часто, что ватага юных талантливых математиков, известных как «мальчики Нётер» и беззаветно ей преданных, превратили это в игру. Заметив в ее аудитории нового студента, они с радостным предвкушением ожидали, наблюдая за тем, как тот в ужасе съеживается под безудержным напором ее эксцентричного преподавательского стиля. Когда тот сбегал, что обычно происходило примерно через десять минут под шквальным огнем, они праздновали свою победу, ведь враг вновь отступил.

В этом отношении преподавательский стиль Нётер имел кое-что общее со стилем Гильберта, которому также нравилось вести рассуждения у доски. Но Нётер приносила в класс характерную лишь для нее неистовую страсть. Она не излагала по-новому на доске материал из учебников. Стоя перед студентами, она импровизировала, находила новые методы объяснения и изобретала новые доказательства теорем. Все это она делала в бешеном темпе – чтобы уследить за ним, требовалась предельная концентрация, – но те, кому удавалось его сохранять, следовали за ней по пути восхитительных открытий. Она показывала студентам, что значит быть математиком.

Лишь самые талантливые и уверенные математики могли успешно усвоить такой интуитивный подход, но даже среди этой группы избранных немногие избирали этот путь. Клейн воплощал противоположный стиль: его лекции славились впечатляющим уровнем систематизации. В конце одного из занятий материал на доске оказался изложен с такой же аккуратностью и ясностью, как в учебнике.

Иногда Нётер ослепляла страсть, и ее метод объяснения заводил в тупик. Известен по крайней мере один случай, когда она бросила на пол мел и растоптала его, кляня неблагосклонных к ней богов математики[231]. И даже когда все шло гладко, она столь самозабвенно погружалась в водовороты рассуждений, что к концу лекции ее прическа рассыпалась, волосы разлетались по плечам, а одежда приходила в беспорядок. Когда все заходило настолько далеко, что немногочисленные присутствовавшие на лекции студентки уже не могли на это спокойно смотреть, они выбегали к доске, чтобы помочь профессору привести себя в порядок, но та почти тут же с шиканьем их отгоняла.

Не все наслаждались радостной и пьянящей атмосферой, сложившейся вокруг Нётер в Гёттингене в 1920-е годы. Вероятно, никто не удивится, узнав, что группа молодых преподавателей, завидовавших ее славе и тому, что под ее крыло уходили лучшие студенты отделения, испытывала известного рода ресентимент[232]. Без сомнения, это чувство усугублялось их реакцией на тот беспрецедентный факт, что женщина становилась первым в городе математиком. Неприязнь нашла выражение в саркастических выпадах в адрес профессора и мальчиков Нётер.

Несмотря на свою устрашающую репутацию, при необходимости Нётер могла прочитать простую для понимания лекцию. В конце концов она стала так широко известна среди математиков и студентов, что могла войти в аудиторию и увидеть сотню человек, в том числе посетителей из Голландии, России и других стран, собравшихся ее послушать. Убедившись, что они попали к ней не по ошибке, она читала упорядоченную и ясную лекцию, понять которую мог каждый.

В немецкой системе образования существует давняя традиция «школ», складывающихся вокруг влиятельного философа, ученого или математика. Школа состоит из группы студентов и товарищей по исследовательской работе, благодаря которым распространяются идеи, открытия и аналитический стиль ее лидера.

В 1920-е годы вокруг Нётер выросла математическая школа – она, почти наверняка, стала первой в немецкой истории женщиной, возглавившей подобную группу. Тут она шла по стопам Клейна и Гильберта, которые тоже были лидерами в высшей степени влиятельных математических школ. Благодаря своей школе Нётер превратилась в одного из ведущих математиков своего времени. Она совершила ряд собственных бессмертных открытий в области, которую переосмыслила, – в абстрактной алгебре. Она учила других методам, которые использовала, что, по ее утверждению, в конечном счете было важнее непосредственно полученных ею результатов. Она способствовала многим научным карьерам, подчас одаривая юного исследователя открытием, которое не успевала опубликовать – или о публикации которого попросту не заботилась. В таких случаях она настаивала на том, чтобы ее коллега развил идею и опубликовал, не упоминая ее имени или авторства.

Последняя форма великодушия, вероятно, покажется нам поразительной – особенно если мы знакомы с академической жизнью и ревнивым обереганием авторских прав на каждую, самую заурядную работу. Но воображение Нётер было столь переполнено богатыми идеями, что у нее могло и не быть возможности разработать каждую, превратив в статью. Ее забота о собственной научной репутации хотя и не отсутствовала полностью, подчинялась стремлению помочь студентам и молодым коллегам, и не один наблюдатель отмечал ее «материнскую» заботу о молодых людях, попавших под ее крыло.

Есть одна история, являющаяся прекрасным примером этого стремления позаботиться[233]. Однажды один из молодых товарищей Нётер, Бартель Леендерт ван дер Варден, сделал взволновавшее его открытие. Он описал его в статье, которую показал Нётер. Та сказала, что это прекрасная работа и что она хотела бы отослать статью для публикации в журнале. Но сначала она показала ему, как можно улучшить структуру работы. Он последовал ее советам, и статья вышла под его именем и с рецензией, написанной самой Нётер[234].

Впоследствии ван дер Варден узнал от другого ученика Нётер, что она не только пришла к тому же выводу задолго до него, но и использовала его в лекциях, которые этот студент посещал в Гёттингене. Нётер так никогда и не опубликовала это свое открытие и ни слова не сказала о нем ван дер Вардену. Когда позднее тот рассказывал эту историю, которую любил повторять, то говорил: «Она не захотела огорчить молодого человека, радовавшегося своему открытию! Разве это не поразительно?» (Из шестой главы мы узнаем, как ван дер Варден стал влиятельнейшим распространителем знаний об открытиях Нётер в области алгебры.)

* * *

Единственная гёттингенская докторантка Нётер стала выдающимся ученым, сделавшим потрясающую карьеру. В некоторых отношениях молодость Греты Герман напоминает юные годы Нётер. Она тоже родилась и выросла в Германии и получила профессию школьной учительницы, но вместо этого внезапно решила изучать математику. Ее амбиции тоже поддерживал отец, девизом которого было: «Я учу своих детей быть свободными!»[235]

В 1921 году Герман