Вороньи сказы. Книга первая - Юлия Деулина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поспали по очереди, заклятьями закрывшись, чтоб ни волка не пропустить, ни ещё кого. А сразу поутру, только лик Светлов показался, сделали всё, как Арвай учил, только наоборот вывернули: где надо лунников, тут солнцецветы положили, в заклятье слова поменяли, круг на земле зельем облили, а я тайну имени в заклятье вплела. Зовём-зовём, а толку нет, солнышко всё выше поднимается, вот уж и макушки наши позолотило.
– Эх! – Горицвета сгоряча солнцецветы отбросила. – Силёнушки у нас нету столько, как у Арвая! Или нельзя так нава звать…
Только сказала, видим, лучик земли в круге коснулся, зазолотился весь, такой стал, будто потрожить его можно. И ступил из этого лучика в круг… молодец. Годками постарше нашего, но никак не тыщалетний дед. Будто из дружины княжьей, при мече, в кольчуге золочённой, рыжий, как костёр на голове, а глаза золотые. Совсем на мертвеца не похож, здоровьем пышет.
Мы обомлели, не понимаем, что делается, а тут ещё крик:
– Стаум!.. Шьто ты маладой такой?! Нэ Стаум ты!
Гля – Лахейл выскакивает. Ну гад! Вот чего за нами увязался, хотел Стоума у нас отбить для Князя. Ну ясно, по всей Степи у Гадючьего уши, подслушал нас и решил нашими руками человечьими деда затащить. Всё как Арвай рассказывал про князей.
– Не стоум, так стосил! – нав хохочет и подбоченивается. – Кто тут озорничает, из терема Светлова навов зовёт?! Ух ты, чую, тварь Тёмнова!
И кинулся на Лахейла, мы поделать ничего не успели, только глазами хлопаем. Меч выхватил, а меч у него как луч солнечный и кромка огнём полыхает. Лахейл-то один удар отбил, да меч его колдовской зашипел весь, задымился, кожа змеиная на руке ёжиться стала. Ну понял Лахейл, видать, что не дед Стоум это точно, открыл лазейку да запрыгнул в неё, только крикнуть успел:
– Я хароший, нэвесты, это Кназь всё!
Ишь как за колечко распереживался.
Лазейка тут же и закрылась, не успел Стосил этот за Лахейлом сигануть. К нам развернулся.
– Это что, девицы, в сговоре вы со слугою Гадючьим?! Да сколько же раз говорили: не слушайте вы Былинных Князей, добра не будет! Вот возьму сейчас хворостину, и отхожу обеих, чтоб знали!
И правда к пруту тянется.
– Погоди, – говорю, – нав Светлов, послушай историю нашу. Никакого зла не желали, хотели деда Стоума позвать, чтоб помощи попросить.
– Стоума, – хворостину всё ж рвать не стал. – Деда? А что ж он, помер, чего вы его в нави ищете?
– Помер как есть, – киваем наперебой. – Сами видели избу его пустую, кровь там, и сказали нам, что помер.
– Во дела, – нав затылок почесал, меч убрал, на камушек присел. – Меня Любосвет звать. Да вы тож садитесь, невестушки. Расскажите, что за история со Стоумом. Я знать не знал, что он преставился. Не видал его в светла-нави.
Ну мы тоже имена назвали и присели, и даже не потому, что нав сказал.
– А куда же он девался? Не в тёмну же навь! – Горицвета руками всплёскивает.
– Да не должён был. Он вообще помереть не должён был. С чего б ему помирать, когда ему надо от людей Устав Мировой свидетельствовать? – Любосвет задумчивый сделался.
– А вдруг Морива его душеньку ещё не забрала?! А вдруг потерялась она?! – Горицвета охает.
– Или съел её кто, – мне от своих же слов дурно стало.
Давай мы наперебой рассказывать Любосвету и про гору Стоумую, и зачем деда искали, и как Гадючий Князь к нам приставал, а потом слугу заслал. И что Оюнгэрэл в Степи творит. Слушает Любосвет, и брови у него в волосах прячутся.
– Матушки-котятушки, у меня ум за разум уж закрутился. Давайте говорите, что Светлу передать, передам.
– Расскажи, Любосвет, что Стоум помер, душа его потерялась. И про то, что Оюнгэрэл Плач Степи детей изводит. Помощи просим. Пусть ратника пошлёт, – прошу.
– Хорошо, невесты, так передам. А вы с Князем Гадючьим больше не ручкайтесь, на вас и так цельный Тёмн глядит, улыбается. А я пошёл.
Поклонился нам, мы – ему. Ступил в луч солнечный и истаял, в свете растворился.
Переглянулись мы:
– Вот это да, – Горицвета выдыхает, будто до того и не дышала. – Хоть про Оюнгэрэла рассказали, найдёт на него Светл управу, теперь чуть спокойней за деток-то. А что со Стоумом… и думать страшно.
– Ох, как бы мы во что такое не влезли, во что и не хотим. Если правда душу его кто съел? Это же ужас что. Помнишь, про душеедов говорили. Так значит, получил он все знания Стоума. Стоума! Такие знания, а в руках недобрых…
Не по себе нам стало, засобирались мы скорее в дорогу.
Колечко Лахейлово выкинуть бы за то, что он такая гадина, но договор колдовской, нарушишь специально – помрёшь. Пришлось нам его с собою нести. Но решили при первой же возможности отдать, чтоб договор с себя скинуть.
Дела странные, но, думаю, уж хоть разумения колдовского набираемся, да так, что в руках не умещается.
Как мы Ждана искали
Из тайн наших мы с Горицветою и вправду добыли Левоморье, обрадовались так, решили – попробуем срезать дорогу, а то ещё надобно было нам и Угольское, и Игривское княжества целиком пройти. Не тут-то было! Стали вглядываться, строки Тёмновы искать, а это не так-то и просто, прячутся они, видать, наметать глаз надобно сперва. Что-то нашли, хотели слова в них составить, а не лезет Левоморское княжество, как я ни пыхтела. Может, от того, что слово такое большое, а вернее всего от того, что малоучка я ещё.
– Ладно, – говорю. – Всё равно хотели колдуна ещё поискать. Пойдём дорогами, у людей поспрашаем.
Так мы и пошли. Да по пути решили ещё работкой какой перебиться, уж мы колдуньи теперь повидавшие, храхами нас не спугнуть. Первую работку нашли в селе у реки Закамышки. Просил нас старшой сходить в лес, так как деревенским боязно уже. Пошёл туда с неделю назад бродячий лютый охотник по имени Ждан, обещал пырей извести, а то расплодились до зимы, а по весне ещё пуще плодиться стали, и теперь их там, мол, уйма. И не вернулся. Мы, конечно, напряглись, но и лютого жаль, а ну как ему помощь нужна, лежит там где-нибудь
