Хроники Кайдарии. Дурная кровь - Андрей Плотник

если бы не доспехи… Внезапно герцог вскинул край своего просторного плаща – классический отвлекающий маневр, знакомый мне еще с детства – а мгновение спустя на то место, где я стоял, обрушился смертельный удар моргенштерна, вырвавшегося из-под прикрытия развевающейся ткани. Но меня там уже не было. Каждое его движения я знал наизусть с детских лет. Глемм яростно взревел.

– Фехтовать в тяжелых доспехах несподручно даже вампиру, не так ли? – ухмыльнулся я с безопасного расстояния.

Между тем, Фроки оказался уже у самого края балкона, и я ничем не мог помочь ему, да самолюбие и не позволило бы ему принять помощь… Заметив, что на краткое мгновение я отвлекся, Глемм отбросил все предосторожности и ринулся прямо на меня. Вампир понимал, что крепость доспехов делает его почти неуязвимым для меча, а я выживаю исключительно за счет того, что держусь на достаточном расстоянии. Отбив клинок, который я запоздало выставил вперед, Глемм сбил меня с ног.

Масса его тела придавила меня тяжким грузом, а удар о крышу выбил дух из легких. Герцог гулко захохотал у самого моего уха – шлем зловеще коверкал каждый издаваемый им звук. Размахнувшись, я огрел его яблоком меча в висок, потом еще раз. Шлем, украшенный расправленными нетопыриными крыльями, слегка погнулся, но серьезного урона герцог не претерпел. Зато хохотать перестал – теперь я слышал лишь его свистящее напряженное дыхание. Только сейчас я вдруг осознал, что Глемм, несмотря на свой статус живой легенды, всего лишь старик, задыхающийся от чрезмерного напряжения сил, скованный тяжеленными – даже для вампира – доспехами, столь же неповоротливыми, как черепаший панцирь. Но, как бы то ни было, сила по-прежнему оставалась на его стороне, а мое положение становилось безвыходным. В глазах постепенно темнело. Я попытался упереться Глемму коленом в живот и оттолкнуть его от себя, но сил не хватило. Боги, да как он вообще волочил на себе эту черную стальную скорлупу?

Внезапно в воздухе что-то свистнуло, потом раздался лязг, и в лицо мне брызнула кровь. Глемм взвыл от боли. Напрягая остатки сил, я спихнул его с себя, недоумевая, кто именно пришел мне на помощь. Уолли со своим луком? Или, быть может, Омлак Кэр, решивший отомстить за нанесенное оскорбление? Однако, едва зрение мое слегка прояснилось, на краю соседней крыши я увидел черный, птицеподобный силуэт с длинным клювом, угрожающе загнутым книзу. Он сидел на корточках, подобно нахохлившемуся ворону, и смотрел прямо на меня, по-птичьи склонив голову набок. Очевидно, Юнцт решил ударить герцогу в спину, чтобы самому завоевать главный приз – правила этого не запрещали. Но если так, то выстрел у него получился не слишком удачным, потому что Глемм остался жив и теперь приглушенно чертыхался, пытаясь встать на ноги. Я увидел длинный стальной болт, пробивший его броню почти навылет – острие торчало у герцога чуть выше ключицы. Но не предназначен ли еще один болт для меня?..

– Господин Шварцберг, – хрипло прокаркал Юнцт, и в его голосе я не узнал ни единой нотки – казалось, он вообще не принадлежит существу из плоти и крови. – Помните, я говорил вам, что не забываю оказанных услуг?

Я с трудом кивнул – как же давно это было, словно целую вечность назад! Тогда, в замке Глеммсбург, я помог этому типу усовершенствовать наплечную пушку, из которой он и подстрелил герцога, и Юнцт пообещал, что однажды найдет способ меня отблагодарить.

– Считайте, что долг оплачен, – продолжил он. – Схватка ваша, в самом деле, была нечестной. Теперь же вы в более-менее равных условиях.

Сказав это, птицеподобный демон исчез за краем крыши, как растворившаяся тень. Видимо, доспех был подогнан на славу – ни одна деталь не лязгнула.

Перекатившись, я поднялся, опираясь на свой длинный меч как на клюку. Глемм тоже был уже на ногах, но стоял покачиваясь, прикрывая рану рукой. Из-под латной рукавицы толчками хлестала кровь. Неповоротливый моргенштерн валялся у его ног.

– Проклятый предатель… – сипло выдохнул Глемм. – Я знал… Знал, что нельзя доверять этой бледнолицей обезьяне. Хочет украсть мой триумф…. Кхе… Думает, что если он трахает эту полуживую мумию Кармиллу, то ему все позволено.

Свободной рукой он сорвал шлем и отбросил его в сторону. Шлем запрыгал по крыше и загремел, как ночной горшок. Бледное, морщинистое лицо Глемма было искажено болью, пот струился по лбу и щекам, облепленным растрепанными слипшимися волосами. До чего же он был стар!

– Едва не задохнулся в этом ведре, – посетовал герцог, с трудом нагибаясь и поднимая моргенштерн. – Ну, ничего не попишешь, правила не запрещают Охотникам сражаться друг с другом. Я ведь тоже… Кхе… Начал свою карьеру с того, что прирезал старого маркграфа Хейнрика Томмока по кличке Чистильщик. До чего славный был боец – в годы молодости, по крайней мере. Но вряд ли вам интересно выслушивать истории о былых деньках, правда? Вы же понимаете, что не покинете эту арену живым? Даже если одолеете меня, с остальными вам не совладать. Быть может, Юнцт собственноручно вас и прикончит – доверять этому типу нельзя.

– Защищайтесь, – бросил я в ответ, с трудом отдышавшись.

Меня все еще немного покачивало, крыша, казалось, ходит ходуном под ногами, как палуба корабля. Глемм мелко кивнул и принял защитную стойку. Я сделал быстрый выпад, едва его не обезоружив, а потом нанес серию слабых, но стремительных ударов. Герцог понемногу терял силы и едва успевал ворочать громоздкой булавой. Внезапно он наступил на край собственного плаща, споткнулся и рухнул на спину. Длинный стальной болт еще дюймов на пять показался из раны. Подняться Глемм уже не мог, зубы, оскаленные в муке, были плотно стиснуты, из орлиного носа потоком текла влага, узкие мерцающие красным глаза наполнились слезами. Струйки крови расползались вокруг него по крыше, как юркие змейки.

Приблизившись, я некоторое время рассматривал поверженного кумира, поражаясь тому, сколь жалок он был. Убить его сейчас было бы милосердием. Может, и такой поворот он тоже предвидел, этот выдающийся стратег, гений зла? Быть может, он искал достойного соперника – не жертву – чтобы с оружием в руках пасть на поле боя? Впрочем, для вампира не могло быть чести в том, чтобы погибнуть от руки человека. Я отпихнул в сторону его оружие и высоко занес над головой меч…

Но опустить его не успел. В ночи протяжно загрохотал гром, и одна из зрительских трибун, до отказа забитая вампирами, внезапно исчезла во вспышке ревущего пламени и взметнувшихся в воздух клубов пыли. Я так и застыл с поднятым оружием.