Хроники Кайдарии. Дурная кровь - Андрей Плотник

дождался, пока секира пронесется мимо, и резко прыгнул вперед. Нога попала на самый край бруса, но все же мне удалось удержать равновесие. Первая преграда осталась позади, но впереди ждали еще две.

И тут позади себя я услышал приглушенный смех, тонкий и свистящий, как змеиное шипение. Вполоборота оглянулся и увидел Смеющегося Демона, застывшего на краю ямы. В руке у него холодно блеснул короткий метательный нож на тонкой цепочке. Кунай. Благодаря цепочке это оружие могло вернуться в руку владельца с той же легкостью, что и летающая гильотина. Развернуться на узком брусе лицом к противнику показалось мне почти невыполнимым акробатическим трюком. Поэтому я просто завел руку за спину и не целясь выстрелил несколько раз, чувствуя, как пульс все ускоряется и ускоряется, и не питая особой надежды на успех. Казалось, сердце мое билось уже у самого горла, готовое выпрыгнуть из груди. Потом я снова оглянулся и увидел, что Смеющийся Демон пропал, будто и в самом деле был нечистым духом, способным в любой момент провалиться под землю.

Сконцентрировавшись, я прыгнул вперед и миновал еще одну секиру. Дело оказалось не особо сложным, но требующим большой сосредоточенности – чему отнюдь не способствовал кипящий в крови адреналин. С последней секирой я несколько поторопился – лезвие пронеслось мимо, едва не чиркнув меня по носу, да к тому же после прыжка я не сумел вовремя восстановить равновесие и, увлекаемый инерцией, покатился по мерзлым камням мостовой. Волчья яма осталась позади, и некоторое время я лежал, с трудом глотая воздух и улыбаясь как идиот. Но звучащие поблизости выстрелы не позволяли расслабиться.

Вскочив, я свернул за угол и обнаружил, что улица старательно перегорожена обтянутыми войлоком бревнами, установленными на козлах и пылавшими похлеще любого факела. Я тяжко вздохнул. Все эти ловушки начинали меня откровенно бесить – обойти их не представлялось возможным, и, очевидно, организаторы предполагали, что каждое из препятствий я стану перепрыгивать, подвергая себя опасности получить серьезные ожоги или даже сгореть заживо. Я почувствовал себя дрессированной крысой, запущенной в смертельно опасный лабиринт, но ничего поделать с этим не мог. Там, впереди, мои друзья явно нуждались в огневой поддержке.

Разбежавшись, я ринулся сквозь пламя, и, зацепившись за проклятое бревно, перелетел через него и кубарем покатился по земле. Одежда на мне тлела в нескольких местах. Чертыхаясь на чем свет стоит, я вскочил и принялся сбивать оранжевые язычки пламени, но тут снова услышал знакомый смешок. Медленно поднял глаза – Смеющийся Демон стоял, сложив руки на груди, перед следующим бревном. Черная фигура контрастно выделялась на фоне бушующего пламени. Я не слишком удивился, что этот упырь меня обогнал, с вампирскими-то способностями весь путь можно было легко проделать по крышам, минуя дурацкие ловушки.

– Что смешного? – спокойно спросил я, сбив последний язычок пламени с одежды.

Чи-Мей склонил голову набок, не говоря ни слова. Лицо его было скрыто пестрой фарфоровой маской, изображающей оскаленного в припадке сатанинского веселья демона. Отсюда и прозвище, понятное дело.

– Не понимаешь по-нашему, косоглазый? – я попытался вывести его из равновесия с помощью оскорблений. Всякий знает, насколько чванливы азиатские вампиры, и сейчас это могло сыграть мне на руку. – Скверно, что вам приходится учить наш язык, правда? А все потому, что столица империи находится в Кроненбурге, а не в Пекине.

Цзянши взревел, и я увидел, как из его широкого рукава выскользнул кунай. Лезвие описало несколько кругов вокруг своего хозяина, а потом метнулось в мою сторону со скоростью змеиного языка. Я едва успел уклониться – однако возвратным движением Смеющийся Демон все-таки полоснул меня по щеке. Боли почти не было, но я ощутил, как по лицу заструилась теплая кровь. Тут цзянши захохотал в голос, и я тоже расхохотался, скаля зубы и постепенно отходя чуть вправо. Чи-Мей резко умолк и вскинул голову.

– Не нравится, когда другим тоже весело? – спросил я, не сводя глаз с блестящего лезвия, которое вновь начало описывать концентрические круги на тонком поводке. Мои пальцы, сжимающие рубчатую рукоять «Нахтцерера», побелели от напряжения. Чи-Мей резко выбросил руку вперед, и кунай свистнул возле самого моего уха – в тот же миг я спустил курок, и вампир взвыл от боли. Пуля угодила ему точно в кисть, которой он осуществлял бросок. Выстрел был чертовски сложный, но зато теперь преимущество оказалось на моей стороне. Уцелевшей левой рукой цзянши дернул за цепь, желая возвратить кунай, но я уже несся ему навстречу, хохоча, как слетевший с катушек маньяк, и раньше, чем его рука сжала рукоять ножа, я в прыжке двумя ногами пнул его в живот. Вампир полетел прямо в огонь. Заостренный сук, который я давно уже приметил и к которому старательно подводил врага, вонзился ему в спину чуть выше правой почки. Чи-Мей завизжал. Пламя стремительно охватывало его одежду. Сук вошел глубоко, соскочить с него было не проще, чем бабочке слезть с энтомологической иглы. Ночь наполнилась истошными воплями агонизирующего вампира. Кожа его почернела, тонкие конечности изгибались под самыми немыслимыми углами, но все было тщетно – освободиться не получалось. В ноздри ударила вонь паленого мяса.

– И кто теперь смеющийся демон? – давясь хохотом, выговорил я.

Чи-Мей, конечно, не ответил – судороги его уже начинали стихать.

Я бы постоял еще немного, греясь у огня и созерцая агонию этого кровопийцы, но медлить было нельзя. Кто знает, как там держатся мои друзья? Разбежавшись, я перемахнул через второе бревно, больше не обращая внимания на тлеющую одежду. Задыхаясь от дыма, выедающего глаза, я буквально перекатился через третье препятствие и с облегчением обнаружил, что дальнейший путь свободен. Силы мои – скудные человеческие силы – подходили к концу. Мышцы горели, словно пронзенные раскаленными иглами, ручьи пота, струясь по телу, быстро застывали на холоде. Эх, многое бы я сейчас отдал за половину тех возможностей, коими наделены вампиры! Но стоило поблагодарить провидение хотя бы за то, что я оставался сильнее и выносливее обычного человека – иначе меня бы давно уже не было в живых.

С трудом расправив ноющую спину, я кинулся на шум сражения, и вскоре оказался на краю квадратной площади, в центре которой некогда располагался фонтан, окруженный по периметру статуями каких-то древних героев или военачальников. Поскольку скульптуры разрушились от времени и были густо покрыты слоями сажи, опознать их прототипов не представлялось возможным. Здесь битва кипела вовсю. Группа моих товарищей засела в полуразрушенной часовне с чудом сохранившейся крышей, которая располагалась на противоположном конце площади. Справа, на длинном деревянном балкончике, тянувшемся вдоль