Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начинается процедура подписания статьи 217 УПК РФ. То есть это все – конец следствия, конец ознакомления с материалами дела.
– Но я же не дочитала тома до конца! Зачем вы вообще устроили этот суд по ограничению? Мне оставалось совсем немного!
– Людмила Владимировна, вы можете ознакомиться прямо сейчас. Вот тома дела. Будете читать? – благодушно улыбается Дарина. И пододвигает ко мне стопку знакомых пухлых книжищ.
Я вопросительно смотрю на Марка. Он кивает:
– Да, ты, если хочешь, можешь дочитать сейчас…
Но я отрицательно качаю головой. Нет, не хочу. Понятно, что сейчас я ничего толком прочесть не в состоянии. Да и смысл? Сейчас меня заботит лишь одно желание – поскорее покончить с этим кабинетом и вернуться в изолятор, дабы снова не застрять до утра на пресловутой «сборке». Поэтому мы быстренько подписываем протокол – я и Марк. И меня уводят обратно в автозак. На этом все. Данный раунд закончен.
В этот раз на «шестерку» я попадаю в районе семи вечера. Судовых еще нет, в сборочных камерах пусто, и меня прогоняют через все досмотры достаточно быстро.
– Пальцы сканировали уже? – спрашивает дежурка, зависнув у дактилоскопического сканера.
– Сканировали…
– Как фамилия?
– Вебер…
Она набивает в окошечке поиска мою фамилию:
– Людмила Владимировна?
– Да.
– Ага… Подойди…
Я подхожу к сканеру. Дежурка берет указательный палец моей правой руки, прикладывает к стеклу. Сначала экран монитора синий, а потом загружается схема ладони. На месте этого пальца выскакивает красный крестик. Тормозить данный агрегат не перестал, и процесс явно затягивается. Дежурка снова прикладывает мой палец – синий экран, потом крестик. Она прикладывает большой палец – опять крестик. Чертыхается:
– Да что за пальцы у тебя! Система не хочет принимать! Так и было, когда сканировали?
– Да, так и было… Но потом все вроде отсканировалось.
– А какой палец нормально прошел, не помнишь?
– Да вроде этот, – показываю безымянный.
– Ну давай попробуй его!
Я прикладываю безымянный палец, и – о чудо! – на схеме ладони – на месте безымянного пальца появляется зеленая галочка. Ура! Система меня приняла! Снова синий экран, и на экране выстилается моя фотография – та самая, сделанная в день сканирования. Я совершенно отвыкла от своих изображений и смотрю на экран как завороженная. Неужели это я?.. Я вспоминаю, что в тот момент мне буквально кричать хотелось от усталости. А тут такая спокойная и вроде нормальная на вид…
Через неделю меня снова забирают на выезд.
– Куда? – спрашиваю своих конвоиров.
– В Мосгорсуд!
Да. Это будет суд по мере пресечения. Сегодня – 27 февраля 2017 года. И завтра у меня истекает срок содержания под стражей, потому что исполнится ровно год с момента моего ареста. А когда человек сидит за решеткой год, то меру пресечения для него уже избирает Московский городской суд. Не районный суд, а поглавнее…
Целый год за решеткой! Какой печальный юбилей! Украден целый год моей жизни! Из скольких? Сколько мне вообще осталось? И сколько еще заберет тюрьма?.. В таких грустных раздумьях меня привозят к зданию Мосгорсуда.
Я сижу в «стакане» автозака, так как большой отсек занят моими подельниками – по пути мы заехали за ними сначала на «Бутырку», потом – в «Медведково». Я не вижу, как выглядит здание суда снаружи и что это вообще такое. Слышу лишь, как конвоиры привычно ворчат, что перед нами «куча машин» и что «в очереди на въезд стоять будем не меньше часа». Но мы простояли – все три…
Вот неспешно въезжаем, снова стоим – сколько-то еще времени. Вот снова трогаемся. Останавливаемся. Слышны далекие мужские крики, лай собак… Когда ты заперт в тесной коробочке, где так темно, что не видно ни зги, ты вынужден переключаться на другое: или превратиться в слух, пытаясь по звукам разгадать, что происходит снаружи; или погрузиться в свой внутренний мир, отдаться своим мыслям, ощущениям и даже подремать. И я сижу, смиренно лавируя между этими состояниями. Ну а что еще остается?..
Наконец слышу, что из автозака выводят моих подельников. А потом – открывается дверца и моей коробочки. Я щурюсь от света – за несколько часов глаза совсем отвыкли…
Меня сковывают наручниками. Я оглядываюсь вокруг: так вот он какой, Мосгорсуд! Это место похоже на огромную парковку в каком-нибудь типичном торговом центре. Только освещение здесь помрачнее, и вместо легковушек – сплошные автозаки всех форм и размеров. Но в основном – КАМАЗы. Сине-белые прямоугольные махины. Рядом с ними наша маршрутка выглядит жалкой пигалицей. А роль посетителей ТЦ исполняют камазовские конвоиры. Их тут множество, они в особой черной форме, в бронежилетах и берцах. Кто курит, кто болтает, кто просто слоняется между машинами.
Мой тверской конвоир пристегивает меня к своей руке, и мы идем через парковку, дальше – по лестнице, наверх. Через два пролета выходим к конвойному отделению. Тут перед специальным турникетом сидит охранник. Проходим. Оказываемся в ярко освещенном длинном коридоре с серыми дверями, утыканными друг напротив друга. Их примерно штук сорок. Это мосгоровские конвойки. На дверях – большие круглые глазки и кормовые отверстия.
Мой конвоир расковывает меня и убегает, а местный сотрудник – пристав в черной форме – ведет дальше. По коридору вышагивает парень в гражданской одежде: свитер, джинсы – и с красной повязкой на бицепсе. Дружинник?.. Меня подводят к двери, на которой оттрафаречен красной краской номер «25». Сотрудник велит мне оставить у двери пакет, где у меня вода, орешки и книга. Я смотрю – тут, на полу, уже лежат чьи-то вещи.
– А если мне что-то понадобится? Вода, еда?..
– Тогда попросишь. Выдадим.
– А можно сейчас книгу взять?
– Можно.
Я вытаскиваю книгу, кладу пакет на пол. Захожу. Внутри крошечной глухой комнатушки, площадью всего метра в три, сидят две незнакомые женщины. На лавочке напротив двери. Говорю: «Здрасьте», – они отвечают… Куда же мне приткнуться? Лавка узкая, короткая. Но деваться некуда – я еле втискиваюсь между женщинами, как обычно втискиваются на свободное сидячее место в метро. Так мы и сидим втроем на этой лавке. Едем кто куда в этом вагончике судьбы…
Все молчат. Я пытаюсь читать. Но ни фига не получается. Мне пока еще непривычно и очень неудобно сидеть. Ноги, спина, шея быстро затекают и начинают ныть. К тому же, тут темновато и душновато. Вскоре одну из моих временных соседок уводят. Видимо, на судебное заседание. Когда ее забирают, я быстро выкрикиваю в дверь: «Извините, а можно в туалет?» В ответ слышу: «Да! Жди!»
…Дверь конвойки открывается. Пристав ведет меня в начало коридора, открывает дверь
