Вороньи сказы. Книга первая - Юлия Деулина

всё выпил, стенки облизал. Бороду-усы вытирает, а я гляжу – раны на нём схватились, будто уж месяц в постели пролежал.

Смотрит на меня глазами своими сверведскими, синими совсем, будто тёмная вода:

– Не знаю, чем тебе отплатить за такое, Врана.

– Тайн с тебя возьму. Да послушать хочу, кто за тобой да зачем гонится, что случилось.

– Расскажу. Спать всё одно не стану, караулить буду.

Собралась я Фёргсварда слушать, в одеяло закуталась – продрогла сильно на морозе, а он смотрит, хмыкает, и выдыхает вдруг резко так: «Тепло!». И тут же огонь в печи взмётнулся, а по телу по моему тепло волной прокатилось. Чувствую как от него силой колдовской веет, и сразу буквы божьи разглядела.

– Что это ты, колдун ещё? – удивляюсь. – Я и не почуяла!

– Лютый охотник я. Слыхала, небось, байки вполголоса, что каждый второй лютый оборотень. Не совсем то байки. Кусаны, пожалуй, все, кто на волков ходит. И умирают лютые, сама понимаешь, нередко. А, что колдовскую силу, что волчье проклятье я скрывать умею.

Старички мои выглядывают, что, мол, у вас тут. Я тогда со спокойным-то сердцем им и отвечаю:

– Фёргсвард – лютый охотник, да недруги его сильно поранили, пусть у нас пока побудет.

Василёна и Лет даже повеселели от таких-то вестей. Лютого пригреть – это хорошо и понятно, уж не знаю, как бы я им говорила, что Фёргсвард волк. Не говорила бы, верно, совсем соврала. В общем, уложила я своих старичков, к Фёргсварду вернулась.

Меня уж интерес так изъел – ни в сказке сказать. И сказ охота послушать, и про волка-лютого.

– Вижу, ты тоже охотница, до сказов! – смеётся.

Ну ещё бы – я на месте ужом ёрзаю от нетерпения-то.

– Я вот не слыхала, чтобы люди говорили, что лютые – волки, – говорю.

– Ну как же?! – аж возмутился Фёргсвард. – А про Первого лютого охотника хотя бы?

Я припомнила:

– А, так-то да. Его Первая оборотница по воле Тёмна волком сделала.

– Не по воле Тёмна вовсе! – возразил Фёргсвард. – От любви же.

– Да ну, придумываешь!

– Не очень-то я на придумки силён, а за охотничество своё много слышал. Вот ты знаешь, кем Оборотница была?

– Да, Тёмновой невестой и была. Сперва, правда, колдуньей умелой и прекрасной. От неё Тёмновы невесты пошли.

– Ну и вот! – так сказал, будто всё ясно.

– Не понимаю я, давай толком уж рассказывай, раз начал! – я поближе к печи и Фёргсварду пересела.

Вижу, он даже с охотою рассказывать стал. Я уж потом, как сказ про обращение его послушала, поняла, от чего ему разойтись сперва хотелось – тяжко такое сказывать. Ну и поняла, от чего про любовь начал.

– Всё так было: действительно влюбился Тёмн в колдунью, явился к ней, а она его отвергла. И не мог Тёмн её заставить никак, ещё и Светла страшился, ведь колдунья человеком была, могла и к батюшке своему воззвать. Тогда хитрость Тёмн придумал. Пришёл к Светлу и давай ему расписывать, какую он вещицу хорошую выдумал для брата, в примирение: мол, а выбери ты себе среди людей девушку (или девушек!), назови их невестами своими, а то одиноко же, да и без женской руки в доме плохо. Светл сперва отказался, тогда Тёмн стал умасливать, мол, да ты их сразу в жёны не бери, надели, вон, силушкой людей исцелять, пусть тебе на земле помогают. И так красиво вырисовывал, как они людей защищать станут, что Светл и согласился. Ну Тёмн тогда обрадовался, мол, для равновесия нашего и я буду невесту выбирать. Светл и не рад, а назад поворотить заупрямился. Вписали в Уложение Мира себе невест. И Тёмн явился к колдунье, сказал, что будет та его невестой. А она ему, мол, да я лучше на волке женюсь. Это тогда волки тоже были, но на четырёх лапах бегали, как собаки, Тёмн их налепил супротив Светловых псов. Они скот таскали, детей иногда, животных лесных загрызали, в общем, не любили их люди. Тёмн улыбнулся зло, да показывает ей Уложение, мол, правило мира теперь такое. А она его колдовством в ответ! Понял Тёмн, что не уговорить колдунью никак, тогда сказал: «Можешь ты колдовством спасаться, но я-то вечен, всю жизнь на то, чтобы бегать от меня, потратишь. Не до тайн тебе станет, не до знаний». А она, конечно, пуще всего знания да тайны любила. «Но хочешь, уступку тебе дам: ты моё благословение возьми, и можешь со мной не идти, покину тебя… А благословение такое: не сможешь среди людей быть, кого полюбишь, того убьёшь, жаждой будешь мучима, но сильной станешь». Колдунья подумала и согласилась: она и так-то отшельницей жила, а любила лишь знания, а чтобы Тёмн её оставил, ей, конечно, хотелось. Тогда коснулся её Тёмн, и переменилась колдунья ликом, шерстью покрылась, когти у неё выросли, и лицо волчьей мордою страшной стало. Так вот Тёмн Светла дважды провёл: и невест себе заполучил, и оборотней. А Светл и сделать ничего не может – сама колдунья согласилась на такое. Это первая часть.

– Да, – говорю. – Слыхала похожее. Её люди стали бояться, Лютью звать. Охотники, ещё обычные, стали ловить, да заодно волков всех перебили.

– Не, волков потом перебили, когда ещё страшнее случилось. Там про любовь как раз… Вот, слушай: ушла колдунья-волчица в дремучий лес, чтобы никого не тронуть. Поняла она, что жажда её – жажда крови. Стала с волками жить, вместе с ними охотилась, да не унять жажду животной кровью было. Ни думать не могла толком, ни тем более тайны познавать. Тогда выбрала она самого дурного человека на свете, по смерти которого никто слезинки не проронит – и съела. А оказалось, что по нему гореватели сразу нашлись, лишь увидели тварь лютую с глазами горящими да представили, что она так каждого съест. Вот тогда и вызвался первый охотник на Лють лесную. Был он и стрелком хорошим, и клинком владел, следы читал лучше всех. Испросил у Светла благословения, у колдуна золотой меч и стрелы справил – и на охоту пошёл. Это, кстати, с тех пор люди золото стали пользовать не только для защиты, но для охоты…

– И что, скажешь, что влюбился он в неё? – я аж фыркнула, такой неправдою мне показалось, что человек в волка влюбится.

– Вот и скажу! – Фёргсвард не растерялся. – Потому всё, что следил он за нею долго, подобраться всё пытался, нагляделся и как она человеком обращается, тайны собирает, как волкам запрещает на людей кидаться, как другую нечисть изничтожает, как