Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А еще в беседах с Маришкой я все время поднимала крайне животрепещущую для меня тему преодоления страхов. Как с ними бороться? Здесь, в этом инфернальном месте? Нависнув над пропастью в полнейшей неизвестности, и от этого еще более жуткой. Как не впасть в отчаяние, уныние?.. Мы бесконечно рассуждали обо всем этом. И тут Маришка снова приносит мне книгу. Другую. Потоньше. На обложке написано: «Как бороться с греховными помыслами». Протоирей Вячеслав Тулупов. Ладно, открываю. Начинаю читать. И чуть ли не с первых страниц понимаю – да это же то, что нужно! В книге очень доходчиво и методично объясняется механизм возникновения всяческих «греховных» помыслов, а по сути, любых негативных мыслей и эмоций, причиняющих человеку страдание. А главное описано, как эти самые негативные, убивающие нас эмоции можно и нужно пресекать прямо на корню. И тогда я стала конспектировать этот мануал. Чуть ли не дословно. Это очень многое тогда мне дало. И многое объяснило – не только про меня, но и про людей, которые меня окружали…
Так или иначе, атмосфера веры, которую создавала вокруг себя Маришка, не могла не действовать на тех, кому она была дорога. И значит, на меня тоже. Поэтому надвигающуюся Пасху 2017 года мы с нашей православной диаспорой стали предвкушать и обсуждать весьма и весьма задолго. С первых апрельских дней.
…Накануне Пасхи Ираида Андреевна, наша «спортзальная тетенька», сообщила, что назавтра мы пойдем в храм. Чтобы все желающие приготовились. Наши православные дамы буквально встали на уши. Вячеславна, Доброва, Ольга Николаевна, Поля Митрова… И конечно же, Маришка! Стали готовиться, доставать самые лучшие наряды: платки, юбки – если у кого были.
– Людочка, ты же идешь в храм? – спрашивает меня Вячеславна.
– Хм… А во сколько надо вставать?
– Да кто ж знает, когда придут, тогда придут. Но встать нужно пораньше. Я, как обычно, в шесть встану.
– Ну не знаю…
– Людка! Иди! – раздается издалека строгий Маришкин голос. Бдит!
– Пойду, пойду! – спешно откликаюсь. – Но у меня нет ни платка, ни юбки…
– У меня есть платок лишний. Я тебе дам. А юбку можно взять у храма. Там есть, – успокоила меня Вячеславна.
– Спасибо, Надежда Вячеславовна! Вы тогда меня разбудите? – прошу ее шепотом. Она подмигивает, мол, окей!..
Я много раз слышала о тюремном храме, о том, какое это чудесное место. И мне было интересно и даже важно увидеть его своими глазами. Единственное, что меня слегка беспокоило – это то, что нужно рано вставать. Но я быстро перебарываю эти мысли. И даже злюсь на себя. Как же я разленилась и разбаловалась!
На следующий день Вячеславна разбудила меня примерно в семь: «Людочка! Пора!» Она сама уже была полностью готова: в красивом платье, слегка подкрашенная и причесанная. Я бросилась спешно собираться.
Где-то через полчаса дверь камеры распахнулась, заглянула Ираида Андреевна:
– Кто в храм, выходим!
В храм собралась довольно-таки порядочная толпа людей. Человек двадцать, не меньше. Девчонки нашли какие-то платки, многие надели юбки и платья. Также по камере собрали пустые полуторалитровые бутылки, штук десять, для святой воды, и тоже взяли с собой в отдельных пакетах.
И вот мы выстроились по парам и идем по тюремным коридорам. Примерно по тому же маршруту, что и в медсанчасть. Подымаемся на второй этаж, останавливаемся перед дверями в храм и погружаемся в аромат ладана. И возникает ощущение, что именно этот запах и прочерчивает границу между храмом и «не храмом». Между двумя пространствами. Перед дверью в храм стоят столы, на которых разложены религиозные книги, брошюры, номера со свежей «Славянкой» – и все это может взять любой желающий. На одном из столов громоздится большая картонная коробка, в ней навалена куча разномастных юбок. Я вытаскиваю первую попавшуюся и натягиваю поверх спортивных штанов. Она огромного размера, с отпоротым замком, но какая разница? Я хорошенько ее заматываю, чтобы она не сползла, и захожу в храм.
Сам храм представляет собой изогнутую комнату в форме обезглавленной рыбы. Метров в пятьдесят – не больше. Потолок тоже весь изогнут. Все стены и потолок настолько белоснежные, что не видно даже стыков. Посередине комнаты, перед дверью, установлена длинная ширма, совмещающая и «царские врата», и иконостас. Перед этой ширмой – большие иконы со свечами. Вообще иконы установлены вдоль всех стен храма. Все прихожане должны оставаться в этой части храма, перед иконами. За царскими вратами – алтарь и «престол». Там и совершается служба. Там и находится отец Алексей – очень красивый бородатый мужчина лет тридцати пяти, с яркими голубыми глазами, в богатом золотом облачении. Вместе с ним – два алтарника. Тоже в золотых облачениях. Отец Алексей читает то у престола, то перед ним, то выходит с кадилом прямо к нам, то полностью скрывается за вратами. Все по протоколу и логике православной службы.
Вообще в помещении очень тесно, буквально яблоку негде упасть. Все стоят плотной толпой, дыша друг другу в затылок. Помимо нас в храм привели еще несколько других камер. Итого нас примерно человек пятьдесят, не меньше. Трое юношей в черном – тоже помощники отца Алексея – ходят между нами. Вернее, протискиваются. То раздают заламинированные листы с молитвами, то тоненькие восковые свечки. В одном конце храма певчие – молодые трогательные девушки в платках. Их четверо. Они тоже с воли. Очень красивые и такие… чистые. Поют. Их голоса резонируют под неровно изогнутыми сводами храма, и от этого удваиваются и утраиваются. Это профессиональное хоровое пение – такое возвышенное и проникновенное – дарит мне одно из самых сильных ощущений от этой службы! Ведь я уже бездну времени лишена настоящей живой музыки.
Вся служба идет около четырех часов. Ближе к концу – тот, кто желает – исповедуется. После службы – все, кто хотел бы причаститься – выстраиваются в очередь проглотить просфирку и выпить глоток кагора. После чего отец Алексей произносит маленькую проповедь. Уже от себя. Не по канону. И вот эта его проповедь, его слова и показывают, чем именно
