Таргитай-2. Освобождение - Юрий Никитин

дверном проеме. – Мы как раз баб привели, напоили почти до беспамятства. – Он рявкнул с досадой. -Скотина, ты можешь, в следующий раз доигрывать песню до конца? Они ж готовы были только под твое дудение. А ты оборвал как раз на самом интересном месте!

– Ладно, ладно, – согласился Таргитай растеряно. – И что вам вдруг моей музыки захотелось. Что вы под нее такого увидели.

Стражники посмотрели как на дурака, переглянулись с Нестором и кивнули, увидев в его глазах мужскую солидарность.

– Вставайте, оборванцы, – сказал тот, что пинал. – Вас вызвала госпожа.

Нестор молча поднялся, не желая получать пинка, как невр.

– Какая еще госпожа? – вопросил Таргитай в недоумении. – Нам к царю надо! Мы ж за этим наведались. Я даже позволил себя избить и положить спать в тюрьме. Кстати, с прошлого раза там ничего не поменялось. Хоть бы прибрались, что ли, в самом деле.

– Ах ты наведался? – изумился такой наглости стражник, доставая плеть. – Я тебе сейчас так наведаюсь, собака!…неделю сесть не сможешь!

– Царь – потом, – сообщил второй, делая знак другу, чтобы не бил. – Не видишь, что ли, к тебе очередь выстроилась. И царь в ней – не первый. Сперва госпожа. Все зависит от ее слова. Может, после нее увидишь царя только, когда будут на кол сажать. Тебя, а не царя! Ха-ха-ха!

Их долго вели по каменным лестницам и освещенным светильниками коридорам. Из окон лился яркий солнечный свет, от светильников шел приторный запах ароматных масел.

Вскоре, их затолкали в баню, где служанки долго отмывали Таргитая и Нестора в кадках с горячей водой. Терли пучками травы, стирая глубоко въевшуюся пыль и грязь. Вода чернела быстро. Приходилось часто выливать и натаскивать новую.

Вскоре, отмытых и вытертых, обоих одели в их старую одежду, морща при этом носы, и стражники повели их дальше. И вновь мимо проплывал коридор за коридором, иногда навстречу попадались слуги или богато одетые бояре, воины.

Наконец, ничего не понимающего Таргитая и молчаливого, но мотающего на ус Нестора завели в красиво отделанную палату. На стенах барельефы – там нимфы, воины с мечами и копьями, громадные звери. Статуи возле стен используются как держатели для факелов, но сейчас огонь в медных чашах не горит.

В самом центре накрыт длинный стол, еды поставлено на целое войско, хотя тарелки всего две. Таргитай облизнулся – на столешнице пара запеченных поросят, гуси в яблоках, глубокие миски с гречневой кашей и репой, запеченные в тесте перепелки, утки, куриные лапы, жареная и печеная рыба на длинных блюдах, а еще просто ломти жареного мяса, где уже лопнула хрустящая корочка.

Вся палата заполнена одуряющими ароматами, от которых вечно голодный желудок Тарха закручивается в узел, требуя пожрать – побольше, повкуснее и, самое главное, поскорее, не то придется грызть мебель!

Не сговариваясь, оба набросились на еду. Таргитай по-хозяйски уселся за стол, придвинул к себе поросенка, и вскоре на его месте уже высилась гора из костей. Нестор уминает не так быстро, но все равно ловко справляется. По примеру Тарха, глотает, почти не жуя, тут же запивает вином, припав прямо к кувшину и даже не удосужившись налить в золотую чашу.

Расправившись с поросенком, невр принялся кидать в рот запеченных перепелов – эти вообще на один кутний зуб, глотать печеную рыбу прямо с костями, здоровенные куриные лапы. Мясо нежное и вкусное, тает во рту, словно кур с месяц кормили орехами, изюмом и отборным зерном, а потом их тушки мяли специально обученные девственницы, а убивали священными ножами волхвы – кур, а не девственниц.

Потом пришла очередь гуся. Таргитай распустил пояс, принялся разрывать тушку птицы, запихивать в рот куски мяса, печеные яблоки. Внутри оказались крупные ядра орехов, курага и еще какие-то сладкие ягоды и специи, что усиливают аппетит. Гуся не стало почти мгновенно, и Тарх перешел на ломти жаренного мяса. Нестор не успевает, только и смотрит с завистью, как его спутник сметает харчи со стола, точно лесной пожар. И брюхо у Таргитая как будто безразмерное – жрет и жрет, как столько влезает. Вон, всего лишь пояс распустил, когда обычный человек давным-давно бы лопнул.

А еще Нестор слыхал, что куявы во время пиров, что длятся всю ночь, выходят на улицу, суют два пальца в рот, а потом счастливые, что освободили место, спешат снова жрать вкуснейшую и изысканную еду, запивая дорогим вином столетней выдержки. А потом – опять на двор, и так по кругу до утра.

– Ну здравствуй, доблестный Таргитай, – раздался совсем рядом нежный, величественный голос. – Сколько же лет прошло!

Тарх и Нестор одновременно бросили обглоданные кости на стол и подняли головы. У дудошника перехватило дух. Возле стола, сдержанно улыбаясь, стоит девушка в зеленом платье из тончайшего шелка, отделанного жемчугом. На груди диадема из драгоценных камней. Светлые волосы спадают на плечи, осанка прямая, царская. Взгляд карих глаз направлен на невра, и столько в нем теплоты и радости, но с налетом тоски и печали, что Таргитай вздрогнул.

– Здравствуй, царевна София, – произнес он радостно. – Давно не виделись! А сколько лет…гм…Но ты стала еще краше, чем когда зрел тебя в прошлый раз!

Из девушки-подростка превратилась в молодую женщину, исполненную загадочной красоты, подумал он восхищенно.

– И ты здравствуй, спутник Таргитая, – молвила царевна. – Добро пожаловать в Аргону.

– Благодарю, – ответствовал Нестор, пожирая глазами стройную фигуру царской дочери, не отводя восхищенных глаз от прекрасного лица. Но заметил, что в глазах все же затаилась тщательно скрываемая печаль.

– Мне жаль, что ты снова попал сюда через дворцовую тюрьму, Таргитай, – сказала София, подходя ближе, и с любопытством его разглядывая, будто задавая немой вопрос и надеясь получить ответ.

Дударь встретил ее вопрошающий взгляд спокойно, как ни в чем не бывало, улыбнулся самой широкой улыбкой.

– Мы с Нестором, – сказал Таргитай, – шли мимо Аргоны. И я решил…гм…проведать тебя. Давно не виделись, да и – на всякий случай. Мало ли что, как говорится. А то..эээ…как бы да, зело и весьма. Да, именно – весьма! Ты понимаешь, о чем я, правда?

– Понимаю, – кивнула София загадочно и принялась рассматривать Нестора.

Щеки парня залил румянец, но губы сами расплылись в радостной улыбке, что эта небесной красоты царская дочь и на него обратила внимание.

Однако взгляд царевны задержался на нем недолго. Она подошла ближе к столу, остановилась в нескольких шагах от невра.

– Как поживает царь Алкедон? – вопросил тот. – Надеюсь, в добром здравии. И больше не ездил с варварами дубасить куявских волхвов. Он как-то обмолвился при мне в